Он поймал под столом мои руки и перетащил себе на колени, горячие, как ещё недавно чугунные сковородки.

— Забудь, из-за чего ты здесь. Просто будь здесь и все.

Я не стала забирать у него руки, да и вряд ли смогла бы… Харт в испуге сильнее стиснул мои пальцы. Откуда у него такая силища?

— Не так просто абстрагироваться от действительности и перестать чувствовать себя дурой. Мама говорила, что все это очень странно. Это приглашение от Найла. Так бывает только в сказках. Но мне, видимо, так хотелось быть обманутой, что я заставила здравый смысл замолчать.

— Тебе хотелось написать необычную книгу или просто побывать на Гавайях? — не унимался Харт.

— И заодно заработать, — пыталась я выйти сухой из воды.

— Ну так все получилось, как ты и хотела. Деньги у тебя есть, ты на Гавайях и можешь написать любую книгу, какую захочешь.

— Неужели не понимаешь, о чем я говорю?

Я не отводила взгляда от его лица: сначала мне показалось, что стрижка сделала его ещё младше, а сейчас в его чертах вдруг проступила взрослость.

— Это посторонние тебе люди, разве нет? — в голосе тоже властвовала серьезность.

— Настолько посторонние, что захотели меня в свою семью? — попыталась я сострить, но Харт не воспринял мои слова шуткой.

— А ты сама хочешь в их семью?

Я молчала, чувствуя, как к горлу подступают слёзы. Нет, я не должна реветь. Не перед Хартом. Он ослабил хватку, и я схватилась за железные подлокотники. Хороший повод, чтобы подняться.

— Рябина, не уходи! Пожалуйста…

На этот раз он не стал ловить мои руки, снова встал первым и махнул в сторону соломенных диванчиков. Подушки на них были той же расцветки, что и на стульях, с бледными зеленоватыми пальмами. Харт протянул руку, и я ухватилась за неё. В итоге он отвёл меня к дивану, точно маленького ребенка. Я села, стиснув коленки, и, возложив на них влажные руки, молча следила за тем, как Харт опускает с потолка белый экран.

— А фильм обязательно смотреть? — бросила я ему в спину, и Харт молча свернул экран.

— Хочешь ещё пива? — спросил, когда обернулся к моему диванчику. — Или сделать тебе вечерний островной чай? С ромом и лаймом?

— Я не хочу пить. Честно.

Тогда он сел на противоположный диванчик.

— Тебе действительно не нравится этот Марк?

Жаль, что в руках у меня ничего не было. Нет, была, подушка! Маленькая, но я прицелилась и попала Харту в лицо.

— Почему ты не можешь успокоиться? Какое тебе вообще дело до Марка?!

Мой голос противно взвился, но я не могла его контролировать, как и слёзы, которые уже блестели на глазах.

— Марк меня вообще не интересует, — прорычал Харт, швыряя подушку на мой диван, но мимо меня. — Я спрашиваю для себя.

— В плане?

Но Харт не ответил. Если сыграть в дурочку, он сменит тему? Но ведь я действительно дура, ведь он не может спрашивать об этом… Но он спрашивал.

— Готова ли ты гипотетически променять Россию на Штаты или нет?

— Зачем мне менять Россию на Штаты?

Выражение моего лица явно было таким же тупым, как и у него сейчас. Разговор зашёл в тупик, и мне хотелось, чтобы он тут и закончился, но Харт так не думал.

— Не зачем, а ради кого-то. Кого-то, кто станет для тебя настолько важным, что ты задумаешься о переезде… Ну, о том, чтобы остаться…

— Харт, говори прямо! — почти что выкрикнула я, нарушив тишину ночи.

Даже птицы в страхе смолкли. И я в таком же ужасе смотрела на него, ожидая ответа. Только пальмы в темноте перешептывались, прикрывая любопытные деревянные носы листьями. Я вздрогнула — воздух теплый, но ветер и тема разговора пробирали до костей.

— Ты не охотница за паспортом, я это уже понял. И я реально не могу предложить тебе интересную жизнь. Ты видела, какая дыра Гонолулу. Хило ещё хуже… Можно зарыться в работу, чем я и занят, но… Вдруг… Я не знаю…