Тобиас кивнул.

– А тело губернатора обнаружили чуть дальше. Есть там у скал одна рыбацкая деревенька… Там его волной к берегу и прибило. Народ чуть с ума от страха не сошел.

– Даже так?

– Моряки – что с них взять? Этот народ верит в приметы и легенды. Если простой рыбак утопленника увидит да ещё и с вырванным из груди сердцем, то месяц в море выходить не будет. Боится.

– Вы тоже боитесь, капитан Редрут?

Тобиас развел руками.

– Я много лет на воде и многое повидал. И рыб гигантских, и волну с дом, но чтобы так уродовать человеческие тела… Скажу вам честно, ни одному морскому гаду такое не под силу.

– Уверены?

– Грудь разворочена, будто орудовали не зубами или руками, а лапами с острыми когтями. А у морских существ одни лишь жабры.

– А если всё же зубами?

– Если зубами? Тогда как объяснить, что у одного из утопленников выколот глаз? Не зубами же его выдавили.

Грант задумался, а затем выдал:

– Так может, у него его с рождения не было?

Шедший под флагами его величества и Апарских островов бриг летел по волнам, подгоняемый ветром. В какой-то момент Грант задрожал от холода, а когда понял, что уже не чувствует пальцев на руках, к нему снова подошел Тобиас Редрут и радостно доложил:

– Прибыли. Вон там та деревенька! – Капитан ткнул в нужную сторону подзорной трубой, которую держал в руке. – А вон там те самые скалы. Высовываются из воды, словно клыки у шакала из пасти. Острые, опасные, но чертовски красивые!

Подув на окоченевшие пальцы, Грант принял из рук капитана подзорную трубу и приложил к глазу. Ничего сверхъестественного не заметил. Камни, что торчали из моря, услады для глаз не представляли: будучи чёрными, как уголь, и блестящими, как рыбья чешуя, они стояли безмолвно, и волны разбивались о них, обляпывая комьями морской пены.

Деревня тоже была самой обычной. Несколько ветхих, местами кривых домиков, из окон которых с любопытством выглядывали детишки, упрятанные под навесы латаные лодки, развешанные на воткнутых в землю палках рыбацкие сети – всё это Грант уже видел и в других нищенских поселениях, подобных этому. А то, что именно в этом месте выбросило тела мертвецов, так может, с течением так «повезло»?

Вернув капитану трубу, Грант спросил:

– Только пятеро погибло?

Тобиас Редрут ухмыльнулся себе в усы, не по моде пышные.

– Что вы, ваша светлость! В это время года что ни день, то утопленник. Просто бедняков никто не считает.

– А в другие месяцы как?

– В другие тихо. Море ласковое и на рыбу щедрое.

– С жителями деревни разговаривали? Среди них есть кто-то, кто вызвал бы подозрение?

– Допросили всех и не по одному разу. Даже детей.

– Что узнали?

– Что они удивлены не меньше нашего, а ещё сильно напуганы. Неученый грамоте народ легко верит во всё сверхъестественное. Даже ежегодному шторму дал объяснение.

– Естественно, не научное.

Капитан развел руками.

– А как же иначе? Эту легенду все местные знают. Покойный губернатор и тот не раз пересказывал её за рюмкой наливки-то! Помню, бывало, сидим в таверне, а на улице ливень стоит: вытяни руку – пальцев не разглядишь! Так вот, сидим мы, телятину кушаем… В сырой-то день телятина хорошо идет, особенно если с брусничным соусом! И кто-нибудь обязательно про эту легенду вспомнит. И тут начинается: кто-то верит, кто-то смеется.

– А вы? Вы верите?

– Я? – Капитан провёл рукой по лбу. – Я – бывалый моряк, ваша светлость. Я обучался географии и судоходству, и всякие байки вызывают у меня ухмылку. Однако по себе знаю, что вот окажешься так в самом сердце шторма, почувствуешь, как зубастая волна норовит заглотить твой корабль, и от безысходности поверишь во что угодно и начнешь молиться кому угодно, лишь бы стихия смилостивилась и успокоилась.