– Лунный месяц, морской бог… И это говорит капитан королевского флота?

Тобиас Редрут развел руками.

– Не забывайте, что я, прежде всего, моряк. Ваш старший брат и отец, кстати, тоже. Хоть мы и обучены естественным наукам, порой нас так и посещает мысль, что коль снимешь с груди амулет, зажмешь его в кулаке, поднесешь к губам и прошепчешь сквозь пальцы заветные слова, то несчастье обойдет тебя стороной, и ты доберешься до берега живым и невредимым.

Грант посерел лицом. В памяти яркими красками всколыхнулись события на Восьмизубом хребте. Однако сколь бы ужасны они ни были, по прошествии почти полутора лет настоящим кошмаром виделась лишь та самая ночь, когда он и пальцем не шелохнул, чтобы спасти любимую…

Грант поставил пустую кружку на стол.

– Я не моряк, – ответил он, – и мне сложно перенести сказку на реалии жизни, но если, по вашим словам, непогоду осталось терпеть дней десять, то вечером я отдам приказ о запрете любого выхода в море с завтрашнего утра и вплоть до первой луны. Раздадим народу зерно, что было припасено в амбаре у покойного губернатора. Это позволит людям продержаться. Торговцев, что поделятся с нуждающимися фруктами, сыром и мясом, на время освободим от сборов в казну. Сами же сосредоточимся на поимке того, чьи действия не вызывают никакого сострадания.

Капитан встрепенулся.

– На поимке?

– У меня есть подозрение, что некто ловко использует непогоду, чтобы скрыть свои преступления. Убивает на берегу, а затем выходит в море и скидывает тела в воду. Объяснить исчезновение человека легко: вышел в шторм в высокую волну и погиб. А дальше остаётся надеяться, что акулы раздерут выпотрошенное тело быстрее, чем море решит от него избавиться.

– Видимо, акулы крепко спят, раз мы обнаружили пятерых…

– Мы не знаем, сколько всего пропало. Если пять-десять человек, то это одно. А если несколько десятков?

И Грант вопросительно посмотрел на капитана, от чего тому почему-то стало неловко, и он поспешил фыркнуть теплым вином обратно в кружку. Вышло смешно. Заодно усы испачкал.

Решение ограничить выход в море капитан Редрут одобрил, но только мелким и средним суденышкам. Для крупных же выпросил послабления и клятвенно заверил Хиггинса, что все необходимые меры безопасности будут соблюдаться.

Затем с камбуза принесли ещё вина, и разговор перетек в другое русло. Гранта интересовал остров и местный уклад жизни, Тобиаса Редрута – светские новости и сплетни. Несмотря на высокий чин и пышные усы, капитан был не стар и пребывал в том самом соку, какой особенно почитают чванливые мадам, раздумывая за кого бы из оставшихся холостяков выдать свою подрастающую дочь. Узнав, что новый губернатор вот уже полтора года как не бывал в столице, Тобиас удивлённо крякнул, почесал затылок, а затем ляпнул:

– А наш вот каждые три месяца туда ездил.

– Зачем? – скучающим тоном спросил Грант.

– Как же! А девицы?!

– Девицы?

– Те, что плещут на балах! Ой! – Капитан помотал головой. – То рыба, конечно, плещется, а девицы…

– Блещут, – подсказал Грант. – На этих балах так скучно.

Тобиас смотрел на Хиггинса как на больного. Новый губернатор поспешил объясниться:

– На эти приёмы ходят лишь с одной целью – найти себе пару. А я никого искать не хочу. Мне лучше так… одному.

– То есть ваше сердце никем не занято? – осторожно поинтересовался капитан.

Грант помотал головой.

– Никем, – соврал он.

Тобиас хлопнул ладонью по столу.

– Тогда я представлю вам свою племянницу! – решительно произнёс он.

Грант тихо простонал.

– Ей правда нет ещё семнадцати, – размышлял себе в усы капитан, – но это не помешает всем нам встретиться за ужином! Мой брат намеревался сосватать Миранду за покойного губернатора. Теперь из-за несчастия, что с ним приключилось, боится, что бедняжка засидится в девках.