– Хочу дождаться первого порыва ветра и сняться с якоря. Если поторопимся, то обгоним бурю, и мой путь домой будет спокойным.

– Мать, наверно, заждалась.

– А это вторая причина, почему я спешу. И так задержался дольше обещанного. Придется выслушать утомительное ворчание, – Александр улыбнулся, – но я не мог бросить тебя одного.

Щеки юноши едва заметно порозовели.

– Благодарю.

– В Вольном заливе у тебя отлично получилось навести порядок! Но сейчас ты больше нужен здесь, чем там. Ты слышишь меня, Грант?

Молодой человек снова вздрогнул. В который раз за утро он задумался о своём, и в этих мыслях он уносился так далеко, что был не в состоянии ничего слышать и видеть вокруг.

– Прости… – пробормотал юноша. – Ты не мог бы повторить?

Александр вздохнул.

– Опять витаешь в облаках. Последнее время что-то часто.

– Это всё качка… Стоит подняться на борт любого корабля, так потом отхожу несколько дней.

– Лекарства у тебя достаточно?

– Да, хотя порой возникает ощущение, что чем больше его принимаю, тем меньше эффект. Две недели назад начало воротить даже от запаха водорослей. Хорошо, хоть в этих местах ими не завален берег.

– И всё же не забывай принимать его каждый раз, когда отправляешься в море. И распорядись, чтобы местный аптекарь приготовил запас.

– Да, отец.

– Пойми, я бы и рад был оставить тебя в Вольном заливе или даже в Белой бухте, но обстоятельства настолько странные, что я могу доверять только близкому мне человеку.

– Можно подробности?

– Конечно. Вот только налью себе ещё чаю.

Александр Хиггинс потянулся к фарфоровому чайнику. Чай в нём ещё не остыл, и очень быстро аромат ромашки распространился по всей комнате. Перед глазами предстали широкие луга, все в клевере и васильках, и пахло от них медом. Но то были лишь фантазии, и стоило аромату ромашки рассеяться, как в воздухе опять воцарились запахи сырости и рыбьих потрохов.

– Непогода на Апарских островах – дело привычное, – Александр сделал глоток. – Особенно в это время года. Отсюда и гибель рыбаков в море. Хочешь не хочешь – семью кормить надо, а когда штормит три недели, то выйдешь в лодке уже в любую волну, лишь бы рыбёха в сети попалась. Но в этот раз творится что-то неладное…

– В этот раз волна никого не берёт? – хмыкнул Грант и переставил чернильницу с левого края на правый.

Его собеседник сделал ещё один глоток из чашки.

– Можно и так сказать. Пятерых выбросила на берег.

– И ты как самый преданный советник его величества вдруг обеспокоился простыми погибшими рыбаками?

– Двое из утопленников были офицерами королевского флота, а третьим – сам губернатор, место которого теперь занимаешь ты.

Грант вскинул голову.

– Ты же говорил, что он скончался от сердечного приступа!

Третий глоток, четвёртый – рука Хиггинса-старшего опять потянулась за чайником, и у Гранта снова защекотало в носу от воспоминаний о летнем луге.

– Такова официальная легенда, которую велено рассказывать, чтобы не сеять панику. Кое в чём она не далека от правды.

– У губернатора и правда была болезнь сердца?

Александр внимательно посмотрел на сына и произнёс слова, от которых кровь стыла в жилах:

– Когда его обнаружили, у него не было сердца. Оно было вырвано из груди. Не вырезано ножом, а именно выдрано чьей-то рукой или, не побоюсь этого слова, лапой. Найденных офицеров и рыбаков постигла та же участь.

Грант взъерошил на голове волосы.

– Чертовщина какая-то.

– Его величество велел разобраться с этим делом как можно быстрее, поэтому мне и пришлось выдернуть тебя из залива. Многого от тебя сейчас не требую. Попробуй поговорить с местными, выяснить, с кем губернатор был дружен и чем был увлечен в последнее время. Узнай о его интересах и о том, что могло связывать его с моряками, погибшими столь же ужасно. Ты будешь вести дела на суше – на воде тебе будет помогать капитан Редрут. Недели через полторы к вам присоединится Эдгар, и тогда ты уже сам решишь, оставаться тебе на Апарских островах или возвращаться домой.