– Никакого пожара нет, но вот человечек, конечно, у дверей мнётся. Жаждет вашего внимания.

Грант с подозрением посмотрел на лакея: не пьян ли. Но тот был трезв как стеклышко.

– Ты же только что сказал, что никто не приходил.

Слуга икнул от испуга.

– Сказал. Но только потому, что из себя тот человечишка ничего не представляет. Рыбак. Обычный мужлан из деревни, что по правому руслу Ленивой реки тянется.

Ленивую реку новый губернатор ещё не успел изучить, поэтому просто кивнул, тем самым продемонстрировав, что понимает, о чем речь.

– Если простой мужик, то и говорить будет о простом. И зачем же ты тогда бежал? Принял бы спокойно прошение и после обеда передал мне.

– Да этот рыбак такие вещи говорит… И ведь так правдоподобно звучит!

– Хм, такие вещи, что выслушать его нужно незамедлительно? – Грант посильнее запахнул на груди халат. – Ну, зови тогда.

Когда краснеющий от смущения деревенский удильщик, поднявшийся к его сиятельству губернатору, закончил свой сбивчивый, волнительный рассказ, Грант в ответ лишь отбил барабанную дробь по столу. Безумно хотелось доесть хлеб с вареньем, но от одержимого взгляда рыбака в горло не лезла ни одна крошка. Больной на голову мужик (а Грант ни на секунду не сомневался, что перед ним находится самый настоящий полоумный) с такой страстью зазывал отправиться к реке, что землянику пришлось отложить до лучших времён.

И все же менять теплый халат на холодный камзол не хотелось, поэтому Хиггинс предпринял последнюю попытку отвязаться от деревенщины, велев срочно позвать к себе Тобиаса Редрута, а заодно пояснил рыбаку, что к реке с ним сходит капитан. Он же и разберется на месте, что к чему.

Услышав решение губернатора, мужик молитвенно сложил руки и чуть ли не бухнулся перед Грантом на колени. Точно бы упал, ещё и лбом о паркет приложился, если бы в ту самую минуту к губернаторскому завтраку не присоединился и сам капитан, по счастливой случайности как раз проезжавший мимо.

Нахально топча грязными сапожищами начищенный пол, он поприветствовал градоначальника, строевым шагом прошел к столу, вытащил из-за пояса нож и бесцеремонно подцепил острием лезвия кусок бекона. Отправив себе в рот, принялся смачно жевать, слушая рыбака. Никогда и ни за что в жизни Тобиас Редрут не позволил бы себе такого поведения, однако после ночной задушевной беседы с юным Хиггинсом, считал себя «уже почти родственником» его светлости, а родственникам, как ведется, позволено многое.

– А почему бы вам и не отправиться к Ленивой реке? – заключил капитан, после того как мужик в третий раз рассказал о своем утреннем улове. – Поедем в моем экипаже. Я покажу вам город, заодно и окрестности изучите. Тем более дождя за окном нет. Отлично прогуляемся! А вечером можно ещё раз по кружечке пропустить.

– Вы, что же, верите в эту чушь? – поинтересовался Хиггинс.

Тобиас Редрут ухмыльнулся себе в усы.

– Конечно, нет. Но это не помешает нам одним выстрелом убить двух зайцев: и местностью полюбуетесь, и дуралея проучите. – Капитан сердито посмотрел на мужика. – Слышь ты, коль смеешь обманывать его светлость, тебя выпорют прилюдно на площади! Тридцать ударов розгами!

– А коль не вру? – хитро прищурился рыбак.

Капитан растерялся.

– Коль не врешь… – протянул он и задумался.

– Едем, – обрубил размышления Тобиаса Грант и велел служанке подготовить для него одежду и сапоги.

***

Вначале закончилась мостовая, по которой лошади не шли – летели. Затем – протоптанная грунтовая дорога. После двуколка Тобиаса Редрута угодила в колею, из которой хоть и с трудом, но выкарабкалась. Когда же оборвалось самое последнее подобие дороги, кучер потянул на себя поводья, и лошади встали.