А теперь и глазить некому, даром, что проклята, да и узнать о новых знакомицах хотелось не из пустого любопытства, а и корысти ради. Смогут ли они догнать беглянку? Как скоро почуют, что она ушла? И вообще, умирают ли русалки?

Слова Василины о том, что Праскева скоро уйдёт, занимали холодный ум. Сердце же, прежде пылкое, будто остановилось. Лада пыталась зажечь его, ощутить жар и тревогу, ранее волновавшие тело и душу при мыслях о Богдане, но сейчас воспоминания о возлюбленном отдавали горечью.

Как-то к ней подсела Васелина, с которой они успели сблизиться общими интересами к садику водорослей, и, помолчав с мгновение, склонив голову на бок, вдруг произнесла:

— Нет его на свете, поэтому и тошно тебе от мыслей о нём.

— Ты о ком?

Лада о Богдане никому не говорила.

— Это я умею, говорить с тем, кто молчит и сам в себе вопрошает. Как очнулась, так мой дар и проявился. Тут у нас у каждой своё умение. У тебя вон — радость приносить. Заставлять о горестях позабыть, покой дарить.

С той поры минуло несколько дней, и девицы засобирались на поверхность. Всего пятеро, так их предводительница решила, а когда Лада шёпотом спросила, почему так, девицы кто нахмурился, кто отвернулся, лишь Спиридона, самая маленькая, лет восемнадцати, должно быть, дёрнула Ладу за рукав и ответила:

— Для каждого дела определенное количество нужно. Сегодня ночью будем от озера чужаков отгонять, песни петь, хороводы водить да костры чужаков тушить. Дядя Митяй говорит, что они решили лес валить возле озера, не спросив у нас разрешения. Ни у леса, ни у воды. Да ты сама поймёшь, что делать надобно, за нами повторяй.

Праскева обернулась и посмотрела на шушукающих, от чего Спиридона отскочила и сделала вид, что ни о чём таком не говорила. Лада же на ус намотала: люди будут у воды, может, спастись удастся.

Правда, если верить «сестрицам», то она мертва, проклятый дух, обретший на время прежний облик, но отец Дионисий на все суеверия говорил, что нет такой веры, если она истинна, что не смогла бы привести душу к покаянию и Царствию Небесному!

В церковь ей хода нет, понятно, но около храма встретить священника можно. Вдруг, поможет? Смерть казалась Ладе избавлением, а вон как обернулось: снова покоя нет, снова с Богданом не встретиться, если тот преставился.

— Гребешки храните, как честь свою в той жизни! — Праскева раздала каждой по костяному гребню. Лада свой брать не хотела, больно похож на тот, что ей несостоявшийся жених, приказчик Тихон, подарил. Купить крепостную хотел, получить над нею власть в полной мере и незапятнанным перед Богом остаться. Не просто так, мол, девку пользует, а женой венчанной сделал!

— Бери, говорят! Наверху волосы сохнут быстро, нельзя тебе так просто разгуливать! — Праскева нахмурилась, но вскоре погладила Ладу по щеке.

Черты лица их «старшей сестрицы» вдруг сделались расплывчатыми, поплыли, будто рукой невидимой их размазали, и Ладе померещилась древняя старуха, колдунья, какими их в народных преданиях рисовали: седая, с обручем на распущенных волосах, нос крючком, щёки впалые, но зубы ещё крепки, и сама она как старое дерево, лысое и голое, но скрипит и будет скрипеть ещё лет сто.

— Как волосы станут сохнуть, голову разморит жаром, так проведи пару раз по волосам гребнем, и снова собой станешь, — Василина взяла на себя роль наставницы. Она крутилась рядом, подсказывала, Лада должна была быть ей благодарна, но вместо этого испытывала раздражение: не отвяжешься теперь

На поверхности вдруг сделалось холодно, хотя ветра не было, Луна согревала не хуже дневного светила, и вокруг дышало разгоряченным воздухом макушка лета. Значит, немного времени прошло, отец ещё не позабыл единственную кровинку, барину не в чем его винить, оставит убитого горем старика в живых.