— Знаю, что училась хорошо. Примерной с детства была. Куча грамот, дипломов и медалей. Любишь спорт. Учишься в педагогическом. Наверное, поэтому такая нервная.

— Я не нервная! — рычит русалка, отчего у меня вырывается смешок. — Ну может, иногда. Ты бы хоть из вежливости поставил себя на мое место.

Черт, рыбка, если бы я поставил себя на твое место, я возненавидел бы себя так, что уже утопился бы самолично, не дожидаясь головорезов твоего папашки.

— Вышивание, — вдруг дружелюбнее говорит она. — Крестиком. Знаешь, это…

— Я знаю, — улыбаюсь я. — Моя сестра вышивает крестиком.

— Прикольно. Брат увлекается грабежами, а сестра вышиванием. Вы родные?

— Ты ничего о ней не знаешь, да?

Русалка мотает головой.

— Отец искал ее, но связь обрывалась, как только он находил зацепку. Ты ее хорошо спрятал. Лучше, чем себя.

— Это же отлично. Погоди минутку, покажу тебе ее.

Я приношу ноутбук, чтобы показать русалке свою горе-сестренку, но когда включаю его, вижу открытой папку с другими фотографиями. Гляжу на жующую девчонку поверх монитора и понимаю, что она видела все это: фотографии с Анжелой, видео, на которых я смотрю на нее, как на богиню, целую, тискаю ее, приношу завтрак в постель. От нахлынувших воспоминаний я становлюсь противен самому себе. Не знаю, как так вышло, что весь этот мусор до сих пор хранится в моем компе. Наверное, из-за привычки не избавляться от инфы, даже если она уже не актуальна. Но больше всего мне гадко от мысли, что русалке довелось это увидеть. Мне плевать, если бы это короткое прошлое стало достоянием целой публики. Никогда не задавался вопросом, что обо мне думают другие. А сейчас аж в груди кольнуло.

Не раздумывая, удаляю с ноута эту грязь и забываю, зачем вообще притащил его на террасу.

— А какую музыку ты любишь?

Русалка задумчиво дожевывает и пожимает плечами:

— Разную.

Я включаю первое, что попадается в плей-листе и отставляю ноутбук. Из его динамика звучит плавная мелодия, что-то вроде какого-то классического вальса с нотками современности.

— Надо же, у нас даже вкусы в музыке совпадают, — улыбаюсь я, стараясь поднять себе настроение и забыть проклятое лицо Анжелы. — Ты танцуешь?

— А ты? — Она берет к кокос и присасывается к соломинке. Глазки азартно загораются. Значит, я попал в точку. У рыбки слабость к танцам.

— Немного, — киваю я и, встав из-за стола, протягиваю ей ладонь.

Секунду русалка медлит, терзаемая смутными сомнениями, но жажда развлечений берет верх. Она вкладывает свои аккуратные пальчики в мою широкую ладонь, и я медленно вывожу ее из-под тента. Под звездным небом танцевать интереснее, чем в ненужной ночью тени.

Я рукой пробираюсь к спине девчонки, притягиваю ее к себе, заметив, как ее глаза выдают возникший страх, и начинаю плавно кружить ее в медленном танце. Она слишком напряжена, и это неудивительно после того, что я натворил утром. Не знаю, зачем мне это, но безумно хочется, чтобы она перестала видеть во мне монстра.

Дьявол, как же она хороша! Заковывает меня в свои невидимые цепи, сама того не понимая. Я не могу отвести от нее глаз, когда она взмахивает ресницами, кружится, откидывает назад пружинистые локоны, от которых пахнет фруктами шампуня, что я ей привез.

— Ты же нарочно пригласил меня? Чтобы показать Гаю, что мы пара, а у меня просто не все дома?

— Что-о-о? — Я округляю глаза, поражаясь бешенству тараканов в ее дивной головке.

— У меня есть парень, Роберт, — добавляет она, замедляя движения. — Он собирается сделать мне предложение. И когда он узнает, что ты тут себе позволял, взбесится.