«Корабли стоят, мы терпим убытки, нарушаются контракты, вновь прибывшие товары невозможно разгрузить», – основные темы жалоб, и – Рус специально обратил внимание – ни одного вопроса о работорговле!

– Я выслушал вас, понял. О военном положении, о численности войск вам сообщат отдельно, после моего совещания с комендантом. Знаете ли вы Пирка? Отлично! Я оставил ему все распоряжения о новом налогообложении и таможне. Ну-ну, господа, не ведите себя, как дети! – прервал он недовольный ропот. – Сначала узнайте всю схему, а после возмущайтесь. Уясните главное: вы живете в княжестве, а не управляете им. Кому не понравится – мир открыт! Вон, даже «пояс Эра»[15] пропал. Только я сомневаюсь, что в любой другой стране вас встретят с распростертыми объятиями…

– Не скажи, князь… – с легкой угрозой сказал молчавший до этого глава Гильдии.

– А ты проверь, – резко ответил Рус. – Это сейчас вам ваши партнеры славицы в уши поют, потому что у вас есть этот рынок – практически половина огромной многолюдной территории за Каринскими горами. А если я допущу сюда иноземных купцов? Какая мне разница, с кого брать налоги и пошлину? А они, поверь мне, будут платить гораздо охотней вас и сверх того деньги подсовывать. Что, не так?

Эта речь прозвучала как гром среди ясного неба. Гильдия настолько привыкла к единоличной торговле, так сильно пристрастилась к своей прямой власти, что у большинства из старшин просто в голове не укладывалось, что все может измениться. Причем в одночасье.

– А пускай, нам конкуренты не страшны, – произнес самый пожилой, а потому самый тугодумный купец, решивший по-старому пошантажировать «какого-то князька».

Рус в деланом удивлении поднял брови и обвел взглядом остальных.

– Господин князь! – подал голос Рид.

Он, как и другие торговцы, весьма скептически относился к убежденности этрусков в божественном происхождении Руса, но успел изучить нового властителя лучше других и понимал – ума и решительности у него достаточно для любых мер. И еще он прекрасно, гораздо яснее князя, знал причину безбедно-безмятежного положения кушинарских торговцев – во многом это именно монополия.

– Господин князь! – повторил, несмотря на недовольство Руса. Тот еще во время осмотра городских достопримечательностей предупредил купца: «Или господин, или князь. Выбирай что-то одно, ухо режет». – Не стоит горячиться. Ты сам говорил, что мы теперь одна страна, неужели ты желаешь горя своим честным подданным?

– Вот именно! Главное слово в твоей речи – «честным», – акцентировал новый правитель. – Ну что, уважаемые, договоримся по-хорошему?

С возражениями, но к согласию пришли. Купцы не удержались от торговли, а Рус так и не сумел перекинуть все вопросы на Пирка.

После кушингов уставший от споров князь встретился с этрусками. Вместе с комендантом во дворец (большой трехэтажный нарочито «прибедненный» дом без изысков) явился… Филарет – главнокомандующий этрусской армией. Слухи о «сыне Френома» разлетелись по всему войску. Командир поспешил в Кушинар и дождался возвращения Руса.

Согласовали численность гарнизона – хватит и сотни воинов, на всякий случай все – со склонностью к Призыву. Отменили военное положение, и коменданту, хоть он и отбрыкивался, пришлось взять под свое крыло и местную стражу с корпусом Следящих. Временно, до выявления и искоренения, насколько это возможно, коррупции в их рядах.

Филарет до последнего отстаивал сложившиеся полки и сотни отдельно из грусситов и гросситов, но Рус оставался непреклонен.

– Я и не говорю ломать все и сразу! Постепенно. Создавай смешанные патрульные разъезды, временные карательные отряды. Пусть люди притрутся, похлебают из одного котла, одной кровью умоются, и лишь потом переформировывай, начиная с учебных полков. Да, и ветеранов отправляй туда на переподготовку! Сроки не устанавливаю, но направление велю держать на смешение воинов! Ясно? – Услышав недовольное согласие, добавил: – Более того, скоро выйдет указ Эрлана о поддержке смешанных браков, им от казны чего-нибудь перепадать будет.