– Кто это, Рус?

– Френом, бог этрусков. Он являлся на землю пять тысяч лет назад, – прошептал в ответ муж. – Про остальных не спрашивай, не знаю.

– Нет, у нас лучше, – заключила она через некоторое время. – Гораздо красивее и грандиозней, даже в Эолгуле. А ты еще Альдинополя не видел.

– У вас, – он выделил слово, – вычурней, а не красивей. Тут уютней и, согласись, будто сама история смотрит. И теперь это у нас, а не у вас, привыкай.

Гелиния тихо фыркнула, обозначая свое несогласие, но прошептала противоположное:

– У нас, милый. Я привыкну. Не такие уж они и варвары, только чуть-чуть отстают.

На это фыркнул Рус, но дальше спорить не пришлось – пришли. Гвардейцы какими-то хитрыми путями, проходя только пустыми коридорами, привели путников в комнату без окон, освещенную масляными светильниками, и единственной, кроме той, в которую зашли, ничем не примечательной дверью.

– Князь Рус Четвертый, княгиня…

– Гелиния, – подсказала девушка.

– Подождите здесь. – Один из гвардейцев показал на лавку вдоль стены. – Царь выйдет, как только освободится. Это недолго, уверяю вас… – хотел добавить еще что-то, но промолчал. Впрочем, по тщательно отводимому восторженному взгляду и так понятно: «Сын Френома прибыл! А то и сам бог, кто его знает».

Во время речи первого этруска второй незаметно скрылся за дверью, открывшейся-закрывшейся абсолютно бесшумно. Поспешил доложить. Эрлан сорвется хоть с госсовета, хоть с любимой жены – к прорицательнице не ходи! Только эта таинственность…

«Не, все правильно. Эрлан – умница, так распорядился. Специально меня там ждали. Может, и до сих пор ждут в других местах «наиболее вероятного появления» – я же не докладывал, когда и куда. Ну а уж если гвардейцы на меня так смотрят, то с большими массами народа мне действительно лучше не встречаться…» Мысли Руса прервал вышедший из таинственной двери гвардеец:

– Князь и княгиня, придется пройти в другие покои.

Они сделали полукруг по новым проходам, один раз задержавшись, чтобы пропустить за поворотом каких-то громко разговаривающих людей числом, судя по голосам, не менее десятка, и подошли к той же группе комнат, только с противоположной стороны. В этот раз второй гвардеец просто распахнул дверь и молча пропустил «князя с княгиней».

Эрлан стоял посреди большого помещения с двумя столами, заваленными свитками и листами пергамента. На стенах висели всего четыре портрета: неизвестного хмурого этруска, Гросса Пятого, самого Эрлана и… Руса Четвертого, почему-то в старинных латах – почти сплошной броне.

Так они и застыли: Рус с Гелинией напротив портрета, с которого «тот» Рус, удивительно похожий на настоящего, смотрел очень даже грозно. Высокий живой Эрлан Первый, одетый в национальный жилет – скромный, из мягкого войлока, совсем не соответствующий его царскому положению, оказался как раз между двумя «изображениями» прежнего правителя и не знал, что делать.

Первым опомнился Рус:

– Здравствуй, Эрлан! – Широко улыбаясь, подошел к царю, приобнял за плечи и сразу отстранился. Никогда они не дружили как равный с равным, несмотря на легкость и простоту общения в «агитационном отряде»; Эрлан всегда подчеркивал высокое положение Руса-принца и не сближался. – Гелиния, подойди к нам. Познакомься заново: Царь Всех Этрусков Эрлан Первый, можно просто Эрлан. – Заглянул в глаза нынешнего государя, поразился смятению его чувств и продолжил гнуть свою линию: – А я – просто Рус. – Говорил, казалось, в самую душу. – Так ведь, Эрлан? Мы теперь ровня, ни к чему устраивать чинопочитание… Так? – На это слово нажал особо, и самодержец наконец определился.