– Все, Гел. – Через целую ночную четверть Рус устало откинулся на спинку стула. – Похоже, полезные вещи… через день очередная заброска.

Он давно ощущал сочувствующий взгляд жены. Она проснулась вместе с ним и так и не легла, терпеливо дожидаясь завершения работы. Сидела на кровати, положив голову на поджатые к подбородку колени, и любовно смотрела на склоненную спину мужа. Так повелось с первой ночи этих внезапных «откровений».

– Я тоже на это надеюсь, Русчик, а то мне всегда обидно, когда ты так работаешь, не спишь, а выходят воспоминания какой-нибудь обиженной женушки…

– Но даже они, – Рус повернулся на стуле к кровати, – помогали мне картографировать город и долину. Ничего случайно не всплывает, я в этом уже убедился.

– Закончил? – Гелиния зевнула. – Давай спать. Но только спать! Надоело приезжать на занятия невыспавшейся.

– А ты спи, зачем мне спину взглядом протираешь? Светильник[4] я от тебя отворачиваю…

– Ага, ты будешь над столом корпеть, а я сладкие сны видеть? Я с тобой и в радости, и в горе – забыл? – В это время Рус уже забирался под легкое покрывало. – Давно говорю тебе: давай буду помогать, – и в такт этим словам локотком колола бок мужа.

– Ты только мешаешь, – так же ритмично ответил Рус.

– Тогда забрось меня в Кальварион, – тем же напевом произнесла Гелиния.

– Говорю в который раз: не время, вместе пойдем. – Как ни хотел, но эта фраза в ритм не уложилась. – Тьфу, Гелька! – Рус разозлился. Больше на самого себя, из-за неопределенности с Силой пятен, чем на привычные просьбы жены-непоседы. – Сказал вместе, значит вместе! Уже скоро! – ответил на невысказанный вопрос. Сразу успокоился и «перевел стрелки»: – Тем более тебя Отиг не отпускает.

– Но в Этрусию же отпускал! – теперь возмутилась Гелиния. – Стоит тебе попросить, и он все для тебя сделает!

– А вот и нет! Тебе тогда необходим был отдых для укрепления каналов Силы. Ты же проходила занятия на растяжение, забыла?

– Врешь ты все! Как всегда! – Жена обиделась и отвернулась. Что и требовалось уставшему Русу.

«Чертово пятно!» – привычно посетовал он.

Его тянуло туда. Половина души жила там, в загадочном и прекрасном Кальварионе; помнила ласковые объятия пятна: мира части его сущности, мира, готового выполнить любое желание. Но Рус опасался не вернуться. Вдруг Сила обретет Имя… и это станет его именем. Навсегда станет, на всю вечную жизнь… Чувствовал – так и случится. Это помогало терпеть и ждать. Свой «божественный» образ он вспоминал с содроганием.

Побережье Северного моря встретило их ярким цветочным ковром.

Весна в этих краях скоротечна, как коротко и холодное лето. Надо торопиться, чтобы продолжить хоровод жизни. Быстро отсверкать яркими красками, скорее вырастить мелкие семена и вовремя уронить их в холодную землю, дабы зарылись они поглубже на долгую зиму. Тогда появится реальный шанс встретить следующее весеннее тепло и подарить тундре новую жизнь.

– Ух ты! – воскликнула Гелиния. – Как красиво, Рус!

– Это только для тебя! – высокопарно произнес бывший этрусский царь, пораженный весенней тундрой не меньше своей ненаглядной. Тучи гнуса бессильно гудели вокруг их тел, не в силах преодолеть обычный магический фумигатор – противокомариный амулет, сделанный эолгульскими алхимиками ордена Пронзающих.

– Врешь, а все равно приятно! – С этими словами Гелиния поцеловала Руса в щеку.

– Сейчас в Этрусии конец весны, месяц травень[5], – пояснил муж, – совпадает, как сама понимаешь, с геянским Эребусом. Заметь, как удивительно: бог сгинул, а месяц остался.