— С-снова? — икнул святой брат, крестясь. Роза поспешно подняла руку:

— Это было недоразумение, которое мы уладили! Не так ли, Закар Урисович?

— Почему ты постоянно упоминаешь моего отца? — сердито спросил тот.

— Из уважения к тебе, разумеется.

Фыркнув, Закар уселся на лавку и отломил кусок сыра. Жуя, заметил:

— В чём же уважение? Прислуживай мне хорошо, и обойдёмся без моих предков!

— Как скажешь.

Роза повела плечами и обратилась к священнику:

— Думаю, не лишне будет приготовить нашим гостям хорошую баню. Или где они могут помыться?

Закар хохотнул, напугав святого брата:

— Да ты повёрнута на мытье, Хогван! Пустая трата времени и дров! Как воевать и охотиться, надушившись благовониями?

Подняв брови, Роза решительно ответила:

— Как ложиться с женщиной, если от тебя несёт вонью, как от скунса?

— Ещё ни одна не жаловалась.

— Могу себе представить, — пробормотала она, пожалев про себя бедных варварских маркитанок. А громко добавила: — Баня делает мужчин неотразимыми и сильными, неужели ты откажешься от неё из-за своей лени?

— Ты искушаешь моё терпение, — бросил Закар, но по его взгляду Роза поняла, что варвар клюнул на мужскую силу. Прекрасно! Отмыть его — первая задача, а приучить к регулярным омовениям — вторая и самая трудная. Но Роза чувствовала, что сможет добиться результата. И теперь даже поняла, как именно.

Поклонившись Закару легонько, как будто бы издевательски, она сказала смиренным голосом:

— Чувствуйте себя как дома, мне нужно распорядиться… Где поселить вашу охрану, пополнить запасы и так далее.

— Не медли, Хогван, я хочу иметь тебя под рукой, — он плеснул себе в кубок вина и одним глотком выпил, а потом осмотрел свой кинжал. Вытащил из кожаного мешочка, привязанного к поясу, брусок и принялся водить по лезвию, затачивая.

Роза вышла, подхватив святого брата под локоть:

— Пойдёмте, мне надо с вами поговорить.

Сам разговор она представляла себе смутно. «Я не Розита, я просто попала в её тело после смерти»? Интересно, верят ли здешние в переселение душ? Впрочем, всегда можно выдать это за божью волю. Между прочим, она даже разговаривала с Эло. Ведь не привиделся же Розе серый человечек…

В комнате, где Роза очнулась, суетились Манни с Арикой: взбивали перину, трясли тяжёлые подушки, смахивали пыль с балдахина. В детской было пусто, мрачно и гулко. Дети небось ещё торчат в кухне, там тепло и еда рядом… Почему мальчик хромает, а девочка молчит? Физические ли травмы, необратимые, или психосоматика? Надо будет вплотную заняться малышами. Вот только со свадьбой вопрос решить… И вообще, с варваром.

Дикарского вида охранники Закара, торчавшие в коридоре, переговариваясь на своём резком и гортанном языке, исчезли в парадной зале, а святой брат, перекрестившись, сказал:

— Пойдём в шептальню, Розита, девочка, там нам не помешают.

Холодным коридором они прошли в шептальню, которая как две капли воды напоминала часовню во дворе, с той лишь разницей, что здесь было побольше места. А ещё в шептальне стояла купель, полная воды, в которой плавали увядшие цветы и травы. Узкий конус света падал с потолка, освещая эту, по всей видимости, святую чашу. Подняв голову, Роза увидела дыру в потолке — маленькую, с ровными краями. Значит, сделана была дыра нарочно. И вода, наверное, дождевая, «божьи слёзы».

Войдя, святой брат сунул в воду два пальца, шепча молитву, и очертил на лице спираль — от краёв к середине. Утёршись рукавом, жестом пригласил Розу к чаше. Вода оказалась ледяной, но Роза не дрогнула — вывела мокрым пальцем почти красивую спираль. Но вытирать воду не стала — подставила лицо свежему воздуху. Святой брат со вздохом начал: