Тот стушевался и даже покраснел, но решил, что пришло время говорить правду:

— Да. Он сказал, что тебе необходимы серьезные нагрузки. Иначе вылезет твое нутро.

— Нутро? И что это значит?

— Я не знаю, но звучит угрожающе. Ты прости меня, если я временами перегибал палку, ладно?

Лука кивнул и побрел к развеселившимся дружинникам, которые осматривали ведьму. Его догнал покашливающий Федя.

— Как ты?

— Уже лучше. Я уже думал, что все – умер. Спасибо твоему отцу, прищучил гадину, — он кивнул на ведьму, распластавшуюся на земле.

Это была красивая молодая девушка с длинными черными волосами. Дружинники уже успели стянуть с нее маску с балахоном и любовались стройной красоткой.

— Похожа на дочку купца Еремеева, — сказал старший дружинник. — Только у той волосы светлые и коса толщиной с мою руку.

— Да, хороша, чертовка, — кивнул другой. — А ведь так и не скажешь, что мертва. Вон, до сих пор щечки розовые.

— Не-е-е, — махнул третий. — Мертва. Я проверил: не дышит и сердце не стучит. Надо бы похоронить.

— Выроем яму и всех вместе сложим. Раз пришла с мертвяками, пускай с ними и покоится, стерва! — послышался сзади голос воеводы.

Лука и младшие дружинники вырыли большую яму, подальше от леса и с презрением скидывали в нее смердящих мертвецов. Ведьму решили положить сверху.

— Пусть и дальше над ними главенствует, — сказал Лука Феде, поднял девушку на руки и понес к яме.

От нее приятно пахло, а густые волосы развевались на ветру и блестели в лучах утреннего солнца. Лука добрел до ямы и еще раз окинул ее взглядом. Она однозначно была мертва: губы потускнели и щеки побелели, но ему не хотелось бросать ее в яму, в которой лежали полуистлевшие трупы.

— И ведь даже не подумаешь, что ведьма, — сказал он Феде. — Хорошенькая. И на вид ей не больше, чем нам. И откуда она про отца знает? Неужели уже встречались?

— Молоденькая, ага, — усмехнулся Федя, поднял ее руку и показал Луке.

Из-под рукава серого льняного платья выглядывала сморщенная старческая рука с длинными посиневшими ногтями. Лука брезгливо поежился и грубо скинул ее в общую могилу:

— Иди к своим, нечисть.

Дружинники быстро закидали яму землей и вернулись в лагерь. Аппетитный аромат жарящегося мяса на костре, издали поманил друзей.

— Как же есть хочется. Быка бы съел, — сказал приободрившийся Федя и ускорил шаг.

Но Луке было не до еды. Он развернулся и зашагал к палатке Бата. Именно туда положили его бездыханное почерневшее тело. Перекрестившись, зашел в полутьму, пропахшую ладаном, и первое время ничего не видел. Но уже через несколько секунд глаза привыкли к темноте, и он разглядел отца, лежащего посреди пола на лежанке. Возле него сидели князь Игорь и воевода.

— Проходи, Лука. Садись, — тихо сказал князь. — Долго его держать не будем, испортится на такой жаре. Думаю, сегодня в обед и похороним, — он вопросительно посмотрел на юношу, будто ждал одобрения.

Лука кивнул и опустился на лавку рядом с воеводой. Он смотрел на отца, который оказался врагом его семьи и похитителем ребенка, но не испытывал ни ярости, ни злости, ни обиды. Наоборот, ему было горько осознавать, что он остался совсем один. Бат хоть и не проявлял нежности и любви, однако никогда его не обижал, а наказывал исключительно тем, что не отпускал гулять или заставлял еще усерднее заниматься.

— Князь, ты отпустишь меня? — вполголоса спросил он.

— Куда ты собрался? — удивился тот.

— Отец дал поручение, надо выполнить.

— А-а, если так, то иди, — Игорь встал и размял затекшую спину. — Отцовское поручение на смертном одре – дело серьезное. Просто так не отмахнешься. Прощайся пока, а мы пойдем место для могилы искать.