Но Рома с трудом выдерживает занятие, постоянно отвлекается. Поэтому к вечеру мы оба чувствуем себя вымотанными и молчим во время прогулки. Лишь уложив его спать, я могу в тишине поработать или почитать что-нибудь. А раз мне грозит присутствие на солидном мероприятии, стоит побольше узнать об экземпляре, с которым придется поработать.

Агрессивная реклама везде показывает мужчину в черном костюме и в черных солнечных очках с характерной подписью «Вы должны смотреть не на меня, а в себя! Услышь себя! Пробуди свою истинную сущность!». Н-да. Мельком пролистываю фотки, но мужчина везде одинаковый: темный костюм, черные очки-авиаторы и каштановые волосы. Все!

Ладно, как-нибудь справимся.

Хочу уже отложить телефон, как на глаза попадается пестрая новость: «Один из самых богатых холостяков мира скоро женится. Объявлена дата свадьбы. Его избранницей стала…» Невольно нажимаю на картинку. Статья разворачивается в полный экран. Но сверху режет глаза фотография очень красивой зеленоглазой женщины со смуглой кожей и длинными темно-шоколадными локонами, рядом с которой стоит высокий мужчина в черной костюме и с выстриженными «канадкой» кудряшками.

«Джафар бен Алим Аль Рабах женится на двадцатилетней дочке катарского бизнесмена Айлу…»

С гневом закрываю вкладку, сжимаю телефон. Вот король и выбрал свою королеву.

4. Глава 3

Вечер пятницы проходит предательски быстро, а утро субботы сопровождается хныканье Ромки и моим от того плохим настроением. Да, мы оба не любим ранние подъемы, но иногда сын капризничает сверх меры.

Спускаемся вниз, где нас уже ждет Стас. Сын рвется вперед, но я сажаю его сзади, рядом с собой, от чего Рома злится еще сильнее.

— А что с настроением? — пытается отвлечь нас друг, но мы оба молчим, поджав губы. — Так, понятно. Макдональдс отменяется.

— Как это? — удивляется сын. — А я так хотел!

— Так, ребятки, мы опаздываем, — специально говорю я, строго глядя на Стаса. Знает же, что я против этой всей химии.

— Мы быстренько, — перечит друг мне и бодро отъезжает с парковки.

— Я сказала “нет”, — холодно отрезаю и — наконец-то! — Стас перестает со мной спорить. Однажды он говорил, что очень злится, когда я не даю ему воспитывать мальчика, но это не его сын, а я смогу воспитать его сама. В жизни Ромы есть один мужчина, который является для него примером, — это мой отец.

К тому времени, когда приезжаем к Олимпийскому, на парковке практически не остается мест, и охранник, тщательно рассмотрев наши удостоверения, пропускает в спец зону. Не люблю пользоваться служебным положением, но иногда приходится.

Стас уходит, а мы с Ромой тормозим возле яркой детской комнаты, где уже играют двое детей. Присаживаюсь перед сыном на колени.

Ты играй, маме нужно поработать. Если что, звони. Или можешь сказать вот этой тете, — указываю на воспитательницу. — Я буду в большом зале в конце коридора. — Подхожу к девушке, которая тут же поднимает на меня глаза. Обращаюсь к ней: — Будьте внимательнее, мой мальчик любит приключения.

— Не переживайте, все будет хорошо! — уверенно говорит воспитательница.

Выхожу из детской комнаты, сливаюсь с толпой администраторов и шагаю в зал. Меня заносит людской волнующейся волной в огромное помещение с кирпичными белыми стенами, того же цвета полом. У дальней стены среди зеркал стоит небольшой подиум с плакатом книги и стойкой микрофона, а перед ним — множество черных пластиковых стульев. Чуть дальше стоят одинокие высокие столики, официанты снуют возле них, организовывая фуршет. Даже игристое вино, очень приличное, выстроилось в стройный ряд.