Когда паркуемся у садика, я выскакиваю из машину и бегу через ворота. Преодолеваю замысловатые коридоры и в считанные секунды оказываюсь возле нужной двери. Распахиваю ее без стука.

— Мама! — Ромчик радостно спрыгивает с кровати, что-то справа от него падает, а перепуганная младшая воспитательница подпрыгивает на месте.

— Это я виновата, Вероника Андреевна, — лепечет она.

Наклоняюсь к сыну, убираю с его лба мокрую черную кудряшку… и вижу открытую рану и припухлость размером с яйцо. Выдыхаю. Так вот в чем дело.

— Что случилось? — позади, занимая весь проем, появляется Стас, от чего воспитательница делает шаг назад.

— Дядя Стас! — Рома, забыв про меня и все свои горести, бежит к мужчине, тот подхватывает его на руки и подбрасывает под мое недовольное «Осторожно!».

— А я новую машину купил, покажу? — предлагает друг мальчику и тот радостно кивает, но морщится. Стас уносит его, а я поворачиваюсь к воспитательнице.

— Так что случилось?

— Простите, я не знала, что он вам позвонил… Просто… Они с Яриком игрались… Я отвернулась лишь на секунду… и вот…

— Ясно.

Что еще сказать? Непоседливый характер моего сына уже доконал третью воспитательницу в этом саду. Скоро уже я буду платить им моральную компенсацию за общение с Ромой.

Когда возвращаюсь к БМВ, вижу, что мое место уже занято. Сын сидит на детском кресле тщательно пристегнутый, но умудряется тыкать тонкими пальчиками во все кнопки, до которых способен дотянуться. Мой любимый непоседа! 

В который раз задаюсь, в кого у сына такой характер. Я в детстве была милой скромницей, а Ромка у меня пробивной — если ему надо, он со всеми договорится и добьется своего любыми путями. Вроде шесть лет ребенку, а у меня уже, наверное, целый том историй о его похождениях наберется. Если бы кто увидел шейха вблизи и моего сына, уверена, возникли бы вопросы. 

Так, этого не случится. Где я, а где он? Между нами тысячи километров, а мои кошмары — просто перевозбужденное подсознание. Мы больше не увидимся. Никогда и ни при каких обстоятельствах!

— Куда везти вас, мисс? — тоном военного спрашивает Стас, вызывая у меня улыбку.

— Поехали домой, а?

— Так и думал. Суши будут через полчаса.

Я смотрю вперед и встречаюсь с глазами друга в зеркале заднего вида. Отворачиваюсь. Ведь комфорт — это не любовь, правда? 

***

Я ставлю размашистую подпись с росчерком на трех копиях завещания. Передаю два листа нотариусу, а третий убираю в сейф. В темном кабинете, где горит лишь одна настольная лампа и редко вспыхивает пламя из зажигалки, нас трое: я, младший брат моего отца и нотариус.

— Комфорт — это, конечно, не любовь, но, с моей точки зрения, это единственная вещь, недоступная людям в нашем статусе, — хрипло произносит дядя, исподлобья глядя на меня. Тушит сигару о золотую пепельницу. Я смеряю его взглядом, и он лишь хмыкает.

— Ты же знаешь, я могу нарушить любую традицию, если пожелаю. — Сажусь на свое кресло, беру сигару. М-м-м, кубинская. Идеально.

— Составить завещание в твоем возрасте до рождения сына — это благоразумие, а не нарушение, — парирует дядя. Он хочет сказать что-то еще, но заходится приступом кашля.

— Да, шейх, что повелите делать с этими документами? — Нотариус кивает на желтую папку, где лежат личные дела моих бывших, дабы убедиться, что у меня нет внебрачного сына. Потому что, согласно традиции, мой первенец унаследует всю мою империю, как я унаследовал в свое время.

— В сейф.

Нотариус и дядя встают первыми, склоняют головы и выходят. Я еще с минуту сижу, потирая короткую бороду и смотрю на то место, где в свете лампы лежала желтая папка. Там нет лишь одной женщины.