Пригладив волосы и убедившись, что щеки высохли, покидаю палату и иду по коридору в ординаторскую. Стучу в дверь, дожидаюсь ответа и заглядываю внутрь, сразу же столкнувшись взглядом с обернувшимся на мой голос Русланом.

— Здравствуйте еще раз, — киваю знакомому доктору, который сидит за столом и хмуро смотрит на Ветрова. По лицу мужчины понимаю, что разговор в кабинет до моего появления был весьма напряженным. — Не возражаете, если я на пару минут украду мужа? Мне нужно сказать ему кое-что.

17. Глава 16

Руслан смотрит на меня недовольно, хмурит брови. Переводит взгляд на врача и говорит, обращаясь ко мне:

— Мы еще не закончили разговор с Николаем Васильевичем, Ксюш. Дай нам пять минут.

— Нет, — твердо произношу, хотя в животе в тугой узел сворачивается тревога. — Сначала ты поговоришь со мной.

Ветров вздыхает, но получив согласный кивок собеседника, все же разворачивается ко мне и идет к выходу из ординаторской. Я пропускаю его в коридор и плотно закрываю дверь. Кивком указываю на скамью неподалеку.

Мы садимся на разных концах. Кладу ладони на колени и переплетаю пальцы, чтобы Руслан не заметил, как я нервничаю.

— Как Сашка? — устало спрашивает муж, вглядываясь в мое лицо. Под его глазами серые круги от усталости, да и весь облик немного помятый, словно он всю ночь не спал или с раннего утра на ногах, не успев даже побриться.

— Температуры нет. Его осмотрели и…

— Я хочу забрать его домой. Не могу сейчас тратить время на больницу, из-за всех этих событий… На работе завал, словом, — машет он рукой и нервно ерошит ладонью свою короткую стрижку. — Нашел клинику, которая предоставит медсестру.

— У тебя же не было денег, — напоминаю, облизнув губы. Пожалуй, это единственное, что может выдать мое волнение.

— Ты права, Ксюш. Все это не твои проблемы и тебя не касается. Зря я тебя втянул. Мне жаль, что просьбой о помощи причинил столько боли, — сухо выдает Руслан, разглядывая теперь носки своих кроссовок. — Отвезу вас с Сашкой к тебе на квартиру, перевезу вещи и мы уедем. Через несколько часов…

— Куда уедете? — вскидывается в груди тревога.

Он запинается. Открывает рот, зависает так на несколько секунд, а после давит:

— К маме.

Руслан врет. Я чувствую это каждой клеточкой тела, каждым нервом. Волоски на затылки встают дыбом от плохого предчувствия. Вдруг папа все же прав и Руслану грозит опасность? Что с ним происходит? Откуда столько недомолвок, столько нелепых поступков?

— Руслан, — тихо зову я его. Ветров упрямо не поднимает голову, сильнее сжимает челюсти, отчего желваки на его скулах напрягаются. Поколебавшись, протягиваю руку и касаюсь его плеча. Слегка встряхиваю, привлекая внимание. Он неохотно смотрит на меня.

И я вздрагиваю.

В его взгляде столько боли и отчаяния, что на ум сразу приходит сравнение — загнанный зверь. Но не тот, что до последнего вдоха готов сражаться за свою жизнь, а тот, кто уже совсем обессилен и смирился со своей участью.

Горло сковывает судорогой. Часто моргаю, потому что чувствую, как на глаза набегают слезы.

Мне страшно. Животный ужас подкрадывается со всех сторон и ввергает меня в состояние оцепенения.

Мне страшно за себя, за Сашку. За Руслана.

Неизвестность люто пугает.

— Ветров, — все же нахожу в себе силы спросить, — у тебя все в порядке?

Тихий, колючий смешок. Руслан опускает веки, скрывая свой взгляд от меня, но не двигается, не пытается сбросить мою ладонь со своего плеча. Замирает, как и я.

— Глупый вопрос, не находишь? — хрипит он. Прочищает горло и поясняет: — Эти дни нельзя назвать самыми счастливыми в моей жизни. Как и последние месяцы, впрочем.