Что, Мария не нравилась местной прислуге? Будем знать.

— Это поместье – старинное, когда оно было построено точно, я, как уже говорила, не знаю. Принадлежало роду, из которого происходил отец Александра Владиславовича. Проще говоря, Чарские всегда здесь жили. Рождались, женились, разводились, умирали.

— Вот, оно, как… А его мама?

— Как? Вы не знаете? — София недоуменно посмотрела на меня, а затем виновато прикусила язык, опуская голову. — Простите, не должна была. Она умерла, когда Александр Владиславович был еще совсем ребенком.

— Ясно... — прошептала я.

Впрочем, ясно ничего не было. Разве что понимание того, что я совершенно не знаю человека, за которого вышло замуж, теперь плотно поселилось у меня в голове. Я не удосужилась даже узнать что-то из сети, потому что была занята… ну, много чем, на самом деле. Спорами с родителями, разговорами с Элизой, в которых она по большей части меня успокаивала. Построением бессмысленных планов побегов.

А, тем временем, мой муж при ближайшем рассмотрении обещал оказаться… обычным. Обычным человеком со своей историей и проблемами.

Я обернулась по сторонам и поняла, что помещение библиотеки было большим. А еще, неухоженным. Старые, выцветшие кресла, возможно, когда-то и были красивыми, в них еще можно было угадать роскошь в прошлом, но сейчас их место было на мусорке. Ну, или хотя бы, на чердаке.

Этим местом никто не занимался и это было видно не вооруженным глазом.

Я села в ближайшее кресло, что оказалось поблизости, и подняла голову. Потолок оказался очень высоким. Умели раньше строить здания, я вам скажу.

— Помпезно, — прошептала я, не обращаясь ни к кому конкретному.

Мы тоже жили в роскошном и большом доме, но у него не было ни истории, ни возраста. Его построили недавно, и отделан он был в лучших современных традициях. Комфортный, лаконичный, удобный.

Ультрасовременный, как любил повторять отец.

Это же место… его нельзя было назвать комфортным или простым. Оно было сложным, с прошлым, оно было живым. Казалось, что у этого особняка есть свой характер и даже настроение, которое могло меняться.

Удивительно, но это было присущи многим старинным зданиям.

— Сколько здесь книг, София?

— Не знаю, никто не берется считать.

— Почему?

— Эту библиотеку начинал собирать покойный Владислав Иванович. Насколько я знаю, он был редким ценителем искусства и литературы, но систематизировать и привести ее в порядок у него не доходили руки, он был человеком очень занятым. А Александр Владиславович… даже не знаю, может быть, ему тоже некогда, — София пожала плечами, о чем-то задумавшись.

Чем больше я ее слушала, тем больше удивлялась, казалось бы, обыденным вещам. Разумеется, у Чарского и его семьи было какое-то прошлое. Все эти люди что-то любили, чем-то занимались, что-то делали. Но понимать – одно, а слышать – другое. С каждым произнесенным прислугой словом, Александр начинал все больше походить на просто человека. Мужчину. Не монстра. Не чудовища из моего кошмара.

Я встала с кресла и медленно прошлась вдоль длинных полок. Пальцы принялись машинально бегать по корешкам книг, пытаясь не просто коснуться, прочувствовать целые миры внутри них.

Оказалось, что у отца Чарского был необычный вкус. Чего тут только не нашлось, а ведь я успела рассмотреть лишь один стеллаж из десятков других. Труды греческих, немецких, арабских, китайских философов. Религия, медицина, наука. Искусство и живопись. Биографии. Художественная литература. Английская, американская, русская.

Здесь было все. Абсолютно каждый, наверное, смог бы найти здесь что-то, что его заинтересовало бы.