Он слегка наклонил голову, будто с интересом изучая меня.

— Кричи. Кто тебе поверит, Элеонора? У тебя нет ни имущества, ни положения, ни родни, ни покровителей. Ты одна. И ты — моя. Тем более, дом стоит на отшибе, — хохотнул гад. — Никто не услышит.

— Только попробуй, — прошипела я. — Попробуй ещё раз прикоснуться ко мне — и я раскрою тебе череп.

Впервые за всё время в его лице мелькнуло сомнение.

Но он быстро пришел в норму и облизнулся, словно видел перед собой кусок мяса.

— Пришибу, — снова прошипела я.

— Сладкая… — его голос стал тягучим, как патока, — ты так воинственно выглядишь. Признаюсь, это… заводит меня. Это твоё сопротивление… Тот огонь в глазах. Почему ты была не такой раньше, а?

Я сжала рукоять сковороды крепче. Мышцы на руках дрожали, но я не отступила.

— Вали нахрен. К своей беременной жене.

Он вскинул брови, потом вдруг запрокинул голову и снова расхохотался. Смех у него был скрипучий, неприятный — как будто кто-то по железу ногтями провёл.

— Ахахах… О, ну ты даёшь, Элеонора. Ругаешься, как сапожник. Но ничего, вымою тебе рот с мылом, — сделал пару шагов ко мне. — А потом использую по назначению, маленькая мерзавка.

— Только через мой труп, — процедила я.

Он снова шагнул вперёд. Стал загонять меня, как дичь.

Я подняла сковороду выше.

— Ещё шаг — и я врежу. Клянусь.

Он замер. В его глазах мелькнула злость. Но потом он… улыбнулся. Медленно. Хищно.

— Тебе некуда идти, Элеонора. У тебя есть только я. Я позабочусь о тебе. Ты можешь звать на помощь. — Бывший муж медленно надвигался, пока я пятилась. — Меня это оказывается заводит, сладкая. Как и моего дракона.

— Э-э-э… Какого, прости, дракона? — спросила я с опаской, чуть поднимая бровь.

Он снова расхохотался, откинув голову назад.

— Того, что живёт во мне, сладкая.

— Это… это метафора? Да?..

Он склонил голову набок, и в его глазах вспыхнул странный, одержимый блеск.

— Мой ящер… — выдохнул он с жаром, делая шаг вперёд. — Он скалится. Хочет тебя. Пусть ты и ускользнула от нас, но я признал тебя своей. Моим сокровищем.

Он усмехнулся.

— Такое у нас бывает. Кто-то из драконов запечатлевается на статуэтке, кто-то — на золоте… А я — на человеке. На тебе. Ты моя драгоценность, моя жемчужина. Так что не спрячешься. Ни за бумажками, что ты строчишь, чтобы очернить меня. Ни за чужими замками.

Он прищурился:

— Твой генерал… он ведь очень занят на границе, да? Уж слишком долго его нет. Не факт, что он вернётся, золотце моё.

Он облизывал губы, как будто наслаждался не словами, а ожиданием. Глядя на меня — не как на женщину. Как на добычу.

Я стиснула зубы.

Чокнулся. Совсем. Подлец. Безумец.

И, похоже, по-настоящему верит, что я — его собственность. Драконом приплел. Или в этом мире и правда они есть?

— Этот твой огонь… Твоя страсть… Твоё сопротивление… — он зашипел сквозь зубы. — То, как ты начала гореть… Для меня… Ох, — закатил этот псих глаза.

А потом вдруг с жуткой ясностью подумала: у него, похоже, реально поехала крыша. Ему бы в дурку.

— Ну, довольно, — прорычал он вдруг. — Я устал ждать. Я хочу вернуть тебя прямо сейчас.

И прежде чем я успела среагировать, он рванулся на меня. Резко, стремительно — как хищник. Я успела лишь вскрикнуть и попыталась вслепую размахнуться сковородой, но он действовал слишком быстро.

Скорость, с которой он приблизился, была нечеловеческой.

Он перехватил запястье, вывернул руку так, что я вскрикнула от боли — сковородка выпала на пол. Мерзавец развернул меня к себе спиной и прижал к своей груди, вжимаясь горячим телом и шепча прямо в ухо.

— Сокровище мое… Сколько можно бегать? — Его дыхание обжигало шею. — Я устал ждать, детка.