Выхожу на парковку, втягиваю ноздрями воздух. Весна. Аж кровь будоражит.

Впрочем, дело не в погоде, верно.

Лидия ответила мне еще до обеда. Договорились встретиться в ресторане. В шесть.

Сажусь за руль. Минуту просто сижу. Руки на руле, взгляд в пустоту. Привожу мысли в порядок.

Кидаю взгляд в зеркало заднего вида, приглаживаю пятерней волосы. Завожу двигатель.

Врубаю музло погромче. Чисто заглушить мысли. Стучу пальцем по рулю в ритм из динамиков, несусь в сторону Петроградки.

На душе неспокойно. Весь день на измене. Будто родину продать собрался.

С фига меня так ебашит, не пойму. Ну бывшая и бывшая. Решил, что причина всему — незакрытый гештальт. Я ее любил, предложение делать собирался, а она исчезла, ничего не сказав.

Вот и еду. Хочу узнать, что тогда было.

Торможу у цветочного. Захожу, киваю продавщице с красным носом в зеленом жилете:

— Розы дайте.

— Какие?

— Лучшие. Красные.

— Вот эти берите. Сколько штук?

— Все.

Еду дальше. Поглядываю на букет на заднем сидении. Огромный, красный как пожар.

Кажись, перебор.

Итак. Еду на встречу с бывшей. Жене напиздел, что проверка. Снял вип-зал, чтобы, не дай бог, не пересечься с кем-то из знакомых. А то Питер — город маленький. Теперь еще этот здоровый букет.

Что я творю, твою мать?

Ладно, спокойно. Нельзя же с пустыми руками. Хоть и бывшая, но не чужая же.

Приезжаю, Лидии еще нет. Заказываю закусок всяких, напитки. Чтоб к ее приходу все красиво.

Сижу, любуюсь питерскими крышами. Пальцы отстукивают по столешнице — т-т-т-т, как метроном.

Наконец, заходит.

Встаю.

Светлые волосы убраны. Улыбается. Чуть. Полуулыбкой, совсем как раньше. Той самой, от которой млел всегда.

— Привет, — говорит.

— Привет.

Подхожу, помогаю снять пальто.

Сегодня в кремовом. Платье мягко обнимает тонкую фигурку.Те же туфли на тончайшей шпильке.

И пахнет. Как пахнут дорогие женщины.

Вручаю ей букет.

— Ого… — смотрит с удивлением. — Ты всегда умел ухаживать, Вить. Спасибо!

Нюхает розы. А я смотрю на ее губы. Пухлые, сочные, без помады.

В молодости всегда по губам определял: готова ли девушка к поцелуям. Если на губах нет помады — зеленый свет.

Вот и сейчас. Зеленый.

– Очень красивые, – говорит. – Мне такие давно не дарили.

Ловлю себя на том, что все еще пялюсь на ее губы. Резко отвожу взгляд. Помогаю поставить цветы в воду и устроиться за столом

В неловком молчании листаем меню. Тоже делаю вид, что изучаю, хотя что я там не видел.

Лида то и дело бросает на меня взгляды. То игриво, то с легким смущением.

— Ты… хорошо выглядишь, — делаю самый ебейший комплимент в своей жизни.

Вот так всегда. Чем больше мне нравится женщина, тем ниже падает мой ай-кью.

— Не ври, — кокетничает она. — Я пол ночи сегодня уснуть не могла. Но спасибо.

Приносят вино. Себе беру водку.

Сразу опрокидываю стопарик. Для храбрости. И чтоб хоть речевой аппарат смазать.

Сначала говорим ни о чем. Питер. Погода. Потом плавно переходим к более личным темам.

— Помню, ты актрисой хотела стать, — говорю.

— Хотела, — грустно кивает. — Да муж был против. Ревнивый был очень, консервативный. Считал, что женщина вообще работать не должна. А ты? Чем занимаешься?

Рассказываю про «Инфитэк», конечно, в красках. Как основали, как росли. Себя не похвалишь — никто не похвалит.

Слушает внимательно, не перебивает. А потом выдает:

— Я знала, что ты таким станешь, — и смотрит долгим взглядом.

— Каким?

— Большим. Бородатым. Сексуальным мужиком, — хихикает, на щеках румянец.

Самооценка резко вырастает. Как и хер в штанах.

Ебать. Флиртует?

Лида поднимает бокал: