– Сволочь! Скотина! Мразь! Какая же ты мразь, Корольков! – яростно реву, выбивая стекла и сминая крылья машины.

Соседи уже не просто таращатся, а пытаются меня остановить. Кто-то кричит на Ваню, кто-то – на меня, некоторые виноватыми выставляют Градова и Свиридова. Но мне не до них. Занята я.

И продолжается этот доблестный бой насмерть до тех пор, пока мне не заламывают руки и не толкают на помятый капот.

– Так, хватит, дамочка! – рявкают представительно, и я чувствую холодный металл на запястьях.

Шмыгаю носом, смаргиваю слезы и вижу, что Градова и Свиридова уже заталкивают в автозак, а двое правоохранителей лезут в Лехину машину – проверяют на наличие запрещенных препаратов.

– Че принимала?! – требуют от меня, оторвав от капота.

Я стискиваю зубы от боли в руках. Наблюдаю, как Ваню тоже поднимают со снега и ведут к автозаку. Он скулит, что я идиотка. А я плюю ему в спину, что он гондон.

– Лариса Васильевна, – напоследок бросаю соседке, глазами выцепив ее в толпе, – позвоните маме!

– Позвоню, Улечка, позвоню, – обещает она, перекрестив нас в воздухе.

Хорошая бабуля. Всех любит как родных. И мама моя хорошая. Сначала хорошенько мне вставит, потом еще лучше – Ване. Она его предупреждала, чтобы меня не обижал. Не послушал. Пусть теперь получает.

Меня заталкивают в нашу общую дружную компанию и усаживают рядом со Свиридовым прямо напротив Градова. Повезло моему пока еще мужу, а то я бы всю дорогу его промеж ног каблуком сапога пинала.

– А с тобой не соскучишься, – пыхтит Леха с нервной улыбкой.

– Кто бы говорил! – скалюсь в ответ. – Забыл, как тебя с моим братцем моя мать постоянно из ментовки вытаскивала?

– Из отделения полиции, – поправляет меня молодой сопровождающий. – А вы, выходит, наши частые гости?

– Помалкивала бы ты, Потапова, – хмыкает Свиридов, – а то эти оперуполномоченные могут нас у себя в гостях весь Новый год продержать.

– И старый, – подсказывает мент.

Перевожу взгляд на хнычущего мужа, и в этот раз не хочется одергивать Леху. Потому что теперь я снова Потапова.

Все тело простреливает от адреналина. По глазам бьют яркие вспышки стробоскопа. Уши закладывает от ритмичной попсы. Мы с девчонками уже не чувствуем под собой ног, но продолжаем двигаться на танцполе. Ну как, с девчонками… Ленка из отдела кадров у нас самая юная – ей недавно сорок пять стукнуло. Марье Леонидовне, нашему юристу, уже пятьдесят восемь. Она самая, так сказать, опытная. Правда, в костюме снегурочки из магазина для взрослых выглядит… еще старше.

Диджей с нами уже не спорит: включает то, что заказываем. Мы столько денег в этом клубе за вечер потратили, сколько сопливые малолетки за всю жизнь тут не оставляют. Официантка только успевает бегать к нашему столику, а бармен держит для нас свободными четыре стула за стойкой. Когда еще ему посчастливится наливать не дешевое пойло, а лучшее? Да и чаевыми мы никого не обидим. Женщины самодостаточные, одинокие, можем себе позволить.

– Ой, Ксю, – тяжко дышит Светланка, когда садимся выпить по коктейлю, – классная все-таки была идея выпросить у шефа тринадцатую зарплату вместо унылого корпоратива.

– И премию, – подмигивает Ленуська.

– Как тебе только удалось его в оборот взять? – смеется Марья Леонидовна.

– Я же главный бухгалтер, – улыбаюсь коллегам, – и не такого в бараний рог скручу.

– Слушай, тебе так этот костюмчик идет, – подталкивает меня плечом Светланка.

– Да на ее стройной фигуре любой наряд идеально сядет, – с ностальгией по своей талии вздыхает Марья Леонидовна.