Свиридов докуривает и везет меня домой. Всю дорогу, разумеется, болтает. О ценах на биткоин, о кишечной палочке, подхваченной недавно в Египте и испортившей ему весь отпуск, о какой-то фотомодели, от которой он кое-как отделался.

– Адрес-то какой? – возвращается к делу, когда въезжаем в город.

На автомате проговариваю улицу и дом и прошу:

– Только остановись на углу.

– Боишься сплетен? – скалится, поглядывая на меня в зеркале заднего вида.

– Не хочу, чтобы меня увидели с тобой. Берегу психику родителей.

– Твоя мама, наверное, меня по сей день помнит.

– Ни на минуту не забывает, – бурчу под нос.

На углу припарковаться не получается. Все забито машинами, а сзади сигналит нетерпеливый сосед.

– Я тут выйду! – Хватаю сумки.

– Херней не страдай, – неожиданно становится серьезным Свиридов и проезжает чуть вперед, пропуская автомобиль. Смотрит по сторонам и говорит: – Тут можешь выйти.

Но покидать салон уже не хочется, потому что у подъезда мой муж целует другую…

Мне с трудом верится в происходящее.

Моргаю. Отворачиваюсь. Кусаю щеку. Снова смотрю на мужа.

Картина не меняется: в его объятиях по-прежнему стоит незнакомая мне блондинка в модной розовой курточке. Ухоженная. В высоких сапогах и короткой блестящей юбке. Заливисто хихикает над его шутками, гладит плечи своими наманикюренными пальчиками, отвечает на поцелуи, что-то ему нашептывает. А такси, перегородив проезжую часть, терпеливо ждет, когда эти двое намилуются.

– Ульях, ты че зависла? – оборачивается Свиридов.

– Мужа поймала с поличным, – догадывается Градов, проследив, куда направлено все мое внимание.

За один короткий миг я прокручиваю в памяти весь свой брак. Особенно тот момент, когда отношения с Ваней дали трещину. Я думала, дело во мне, а он всего-навсего завел себе любовницу, вместо того чтобы честно со мной развестись, раз больше не устраиваю.

Разочарование и боль сбиваются в плотный сгусток, превращаясь в гнев и желание уничтожить предателя. Раздавить как таракана.

Глаза наполняются слезами, и я на рефлексе шарю рукой по сиденью, ища что-нибудь потяжелее. Под ногами нахожу бейсбольную биту. Свиридов не был бы собой, если бы не имел в машине подобной штуки.

Хватаю ее, выскакиваю на улицу и уверенно шагаю к мужу. Если рыдать, то с кулаками.

Его кукла уже отъезжает. Но ничего, и до нее очередь дойдет. Пусть не думает, что половая активность в чужой постели с чужим мужем легко сходит с рук. Я с ней так познакомлюсь, что ни один пластический хирург последствия не исправит.

– Потапова, ты рехнулась?! – кричит мне в спину Свиридов.

А я замахиваюсь и со всей дури бью мужа-изменника по плечу.

– Ай! – взвизгивает он, подпрыгнув на месте.

Резко оборачивается и, не успев переварить, что пора стирать довольную улыбку с морды лица, получает от меня ногой по яйцам.

Заскулив, складывается пополам и опускается на колени.

– Получай, кобелина поганая! – рычу, опять замахиваясь.

Ушатать мужа не позволяют Свиридов, закрывший его собой, и Градов, перехвативший мою руку.

Ваня воет, держась за пах. Свиридов велит, чтобы я угомонилась. А Градов молча отталкивает меня в сторону.

Проклятая мужская солидарность!

Но пусть не рассчитывают, что обиженная женщина легко сдается и прощает.

Не позволяют разделаться с этим козлом, значит, разбомблю его машину.

Подбегаю к «японцу» в кредит и ударяю битой по лобовому.

– Эй, ты че творишь?! – надрывается Ваня. – Мне за нее еще четыре года платить!

– И не говори! Не жена, а монстр! – рычу зло и бью по капоту.

Срабатывает сигнализация. Отовсюду стекаются соседи. Ваня распускает сопли. А я как обезумевшая продолжаю долбить машину. Это ведь на ней он катал свою курицу, когда «задерживался на работе». В ней я однажды нашла фольгу от презерватива, но поверила Ване, что она у кого-то из коллег из кармана выпала, когда подвозил до работы. На ее чехлах я обнаружила следы помады во время стирки, а Ваня доказывал, что это моя, хотя я никогда не крашусь настолько ярко…