Пока я торчу в холле, каждые двадцать секунд проверяя уровень заряда батареи, он лежит на диване в гостиной и скроллит содержимое своего телефона. Пару раз ему кто-то звонит, но он игнорирует. Не скидывает, но и не отвечает. Ждет, когда абоненту надоест слушать гудки, и продолжает убивать время в интернете.

Гостеприимность в нем так и не просыпается.

Зато Леха оказывается тем еще болтуном. С порога разряжает атмосферу.

Присвистнув, скользит по мне довольным взглядом и лыбится:

– Потапова?

– Свиридов? – у меня глаза лезут на лоб.

Кто бы мог подумать, что вот так совершенно случайно я встречусь с тем, кто превратил одиннадцать лет жизни моих родителей в ад?! Одноклассник моего непутевого старшего братца, с которым они дружно вредили школе, соревнуясь в изощренности фантазий. А после выпускного так же дружно покоряли и разбивали женские сердца в универе.

Градов не преувеличивал, этот в самом деле профессионал. И что только женщины в нем находят? Или он только мне неприятен, потому что мама до сих пор вспоминает его распоследними словами и с содроганием? С самого детства я день за днем слышу, какой он подлец и раздолбай, и что из-за него жизнь моего брата пошла кувырком – три брака, алименты, просроченные кредиты и зависимости. Родители всегда ищут крайних в бедах своих чад на стороне.

– Вы знакомы? – наконец-то у хозяина злосчастного особняка прорезается голос.

– Учились вместе, – отвечает Свиридов, но я тут же уточняю:

– С моим братом. И я уже давно не Потапова.

Он опускает взгляд на мое обручальное кольцо и задумчиво почесывает затылок. Шесть лет разницы в возрасте сделали меня беззащитной жертвой брата и его дружка. Как только они надо мной ни потешались. К тому же я до самого универа была плоской, и Свиридов, естественно, не упускал возможности называть меня доской и пугать, что на меня ни у кого страпон не встанет.

Доска выросла, как и все ее рельефы. Да еще и замуж выскочила. Так что теперь у него язык не повернется обзываться.

– Мне плевать, – возвращает нас к делу Градов, надевая утепленную спортивную куртку. – Ты на лыжах?

Свиридов кивает, а у меня опускается челюсть? В смысле, на лыжах? Они издеваются?

– Так она – твоя горничная?

– Нет…

– Да! – заявляю я, заставив Градова нахмуриться.

Если Свиридов узнает правду, как меня развела мошенница, а потом при случае сболтнет братцу, тот обязательно поделится и с родителями, и с Ваней. У того по жизни цель – насолить мне. Ведь я в его понимании всегда была любимым ребенком в семье, а он – изгоем. Придурок!

– Потап… – растягивает Свиридов и быстро поправляется: – Ульяха, ты же была круглой отличницей. Красный диплом не дал гарантии лучшего будущего?

– Я подрабатываю, – продолжаю врать. – Максим Сергеевич некапризен и хорошо платит.

– Он? – смеется Свиридов. – Некапризен? Тогда почему не оставил тебя ночевать? Утром дороги пробьют, и уедешь.

– У меня муж, Леш, – напоминаю.

– Тогда почему он не заберет?

Вот же прилипало! Так и задушила бы голыми руками.

– Он сегодня работает допоздна, чтобы завтра со спокойной совестью уйти на длинные выходные. А я хочу приготовить ужин к его приходу.

– Хозяйственная. Всегда была с чудинкой, – зачем-то поясняет Градову. – Знаешь, Макс, однажды…

– Мне плевать, – повторяет он внятнее. – Я же сказал.

Градов будто нарочно выстраивает между нами непробиваемую стену, запрещая себе посочувствовать мне. А то вдруг надавлю на жалость и выклянчу аренду хотя бы на одну ночь.

– Так, это твое? – Свиридов потирает ладони, кивая на мои сумки. – Хорошо, что я прихватил волокуши.