– Ксюха, какая неожиданность! – отвечает знакомый голос. – С наступающим! Как дела?!

– Привет, Миш. Ну явно дела у меня не очень, раз я звоню тебе в ночь с тридцатого на тридцать первое. Помощь твоя нужна.

На том конце тяжелый вздох:

– Опять племянничек башку в жопу засунул?

– Боюсь, племянница, – отвечаю раздавлено. – Хотя, скорее всего, ее Ваня ненаглядный. Ты же знаешь, она у меня девочка примерная. А сейчас соседка звонит…

– Так, ты успокойся, сейчас все решим. Она по мужу как будет?

– Королькова.

– Дай мне две минуты. Найду, куда увезли, договорюсь и перезвоню. Будь на связи.

Миша скидывает звонок, а я теряю пол под ногами. Опираюсь о раковину и смотрю на свое отражение. Яркий макияж, туго собранные в хвост волосы, рожки, костюм дьяволицы. Внутри растет ярость. По стенке размажу того, из-за кого моя дочь в ментовку загремела. Мокрого места не оставлю.

Секунды тянутся вечностью. Время будто остановилось. От нетерпения у меня потеют ладони.

Наконец, Миша перезванивает.

– Ксюш, за хулиганство их повязали. Я тебе адрес участка скину. Езжай забирай. Там уже ждут.

– Пьяные, что ли? – округляю глаза, не представляя, чтобы моя дочь хулиганила.

– Да вроде нет. Не парься ты. Новый год. Они молодые. Кровь кипит. Лучше скажи, что там с братцем моим?

– Развод, Миш.

– Дурак он. Такую женщину потерял. Ну ты это, не теряйся. Знаешь же, что для нас всегда родная.

– Знаю, Миш. Спасибо тебе большое, Любаше привет. С наступающим.

– И тебя.

Я со своим деверем за всю жизнь не рассчитаюсь. Сначала сына от решетки уберегал, теперь дочь чудит. Не дети, а… дар Божий!

Возвращаюсь за столик, где хохочут подруги, хватаю сумочку и торопливо прощаюсь:

– Девочки, мне очень жаль, но мне пора. У меня дочь мусора загребли. Надо выручать.

– Шутишь, что ли? – не верит Светланка.

– Я тоже надеюсь, что все вокруг пошутили, и это окажется просто розыгрыш, – отвечаю, ища номерок из гардероба. – Но, к сожалению, сейчас меня ждут в участке.

– Во те на! – Марья Леонидовна допивает содержимое своего бокала и встает. – Я с тобой.

– И я, – подпрыгивает Светланка.

– Я тоже тут сидеть не собираюсь, – присоединяется Ленка. – Мы уже дошли до нужной кондиции, чтобы поставить этих мусоров на место. Да кто они такие, чтобы дочку нашего главбуха арестовывать?!

– Вот именно! Они еще не знают, с кем связались! Я, между прочим, отличный правозащитник, – напоминает Марья Леонидовна о своей специальности, в данный момент никак не вяжущейся с этим коротким красным платьем и колготками в сеточку.

– Забираем Ульянку и едем к Ксю! – за всех решает Светланка. – Можно было бы ко мне, но у меня дочь и внуки дома…

Я закатываю глаза. Отвязаться от коллег не выйдет. Не для того мы целый месяц к этому мини-корпоративчику готовились.

– Ладно, – сдаюсь я. – Вызывайте такси.

– Ну ты и чудило, Потапова, – ворчит Леха, расхаживая по камере.

Допрашивать нас особо не стали. Забрали средства связи, оформили, закрыли и пожелали счастливого Нового года. В отделении всем не до нас. Они тут уже мишурой обвешанные ходят и стаканами чокаются.

Я сажусь на лавку и откидываюсь спиной на стену. Выдыхаю. Поверить не могу, что весь этот кабздец наяву происходит. Не Эмираты, на которые я рассчитывал, а обезьянник в компании какой-то психованной парочки и самого безбашенного друга.

Чмо с подбитыми яйцами забивается в угол. Но Ульяна Вячеславовна, мать ее, старательно делает вид, что отныне он для нее пустое место. То ли руки марать не хочет, то ли гордость берет верх над желанием убить, то ли одумывается, что тут лучше не шуметь.