Хочу выйти из машины ведь сказала всё, что хотела. Однако, как только я касаюсь ручки двери, то в эту же секунду звучит щелчок их блокировки.

— Ты услышал, что я тебе только что сказала? — устало спрашиваю.

Он молча кивает, но на меня не смотрит. Взгляд всё так же направлен вперёд. Вижу, как откидывает голову на подголовник, и пару раз бьётся ей. Наблюдаю, как он пытается справиться с тем, что на подкорке знает — я права.

Раньше в нашем доме была шутка, когда мы признавали правоту друг друга: Нельзя быть такими идеальными, — смеялись мы, — потому что идеальностью не отличались. Однако всегда знали, что, несмотря ни на что, мы придём к общему знаменателю.

Но сейчас уже нет. Не будет шуток, знаменателей и правоты.

Потому что наш брак закончился в тот день, когда я получила букет. А мой муж решил нагло лгать мне, выдумывая легенды.

— Илона, ты же знаешь, я не сдаюсь, — начинает он хрипло: — Мы никогда не пытались соревноваться друг с другом, но сейчас ощущение…

— Ответ очень прост, Герман, — перебиваю его: — Я уважала человека, с которым жила. Я была ему партнёром, другом, супругой…прислушивалась к мнению, шла на компромиссы, как и он. Я просто-напросто крепко любила. — он сглатывает и выше задирает подбородок, разминая шею: — Но моя любовь не может сосуществовать с потребительским сексом. Жена и шлюха в разных лицах, в отличие от тебя, в моей парадигме — несочетаемое. Ты решил попробовать — я приняла твою пробу пера, но дальше без меня. — поджимаю губы.

Слёз нет, но эта пустота, она поднимается где-то в горле, как чёртова изжога.

— А теперь, если ты, как говоришь, любишь — выпусти меня из машины и уезжай.

Он резко посылает взгляд в меня и мотает головой, цепляя челюсти. Скручивает руль с противным звуком, пока я безэмоционально жду его следующего шага.

Как мне кажется, я популярно объяснила, что будет дальше. Его очередь вникать в мои слова и думать, как он того требовал от меня.

— Я дам время, Илона. — чеканит он, и слова даются ему крайне тяжело, будто он их силой выталкивает наружу: — Дам.

Уговаривает сам себя. Через боль и гордость — вижу.

— Время…без запуска бракоразводного процесса. — смотрит прямо, сжав от эмоций губы: — А затем мы все решим. Отзови своё заявление.

25. Глава 25

— Долго будешь делать вид, что ненавидишь меня?
— А я не делаю вид, Баринов. Жду, когда мы, наконец, разведёмся, и я начну свою счастливую жизнь… Без тебя.

Герман резко встаёт со стула, тяжёлыми шагами меряет кухню, но молчит. Жду его взрыва, понимая, что он точно будет. Вопрос лишь времени.

После того, что он устроил, примчавшись к клинике, я вообще перестала понимать и узнавать своего мужа. Да, Герман никогда не был сдержанным человеком. Он — Овен, пылкий, порой агрессивный и, не умеющий держать себя в руках, мужчина.

Но помимо этого, у него всегда была куча положительных качеств, которые скрывали эту импульсивность.
Сейчас… Увы, я не вижу никаких плюсов. Он — один сплошной минус.

— Развода не будет.
— парирует довольно спокойно, но эту песню мы уже слышали. И не раз.

Устало вздыхаю, заканчивая готовить ужин. Я делаю это ради сына. Он попросил меня, потому что ему важно познакомить нас — и меня, и отца — со своей девушкой.

Для него и для нас — это впервые. Он никогда особенно не делился историями про своих девочек. А тут… Сразу приводит знакомиться. Я уверена, что здесь что-то большее, чем просто секс. Там есть чувства.

Герману не отвечаю — какой в этом смысл? Он всё равно любые мои слова перевернёт в свою сторону. Нужно действовать иначе — вернее, молча, у него за спиной.