– У него нет с собой тетрадок, дорогой папочка. Он ничего не сделает и не сдержит слово, – устало качаю головой. Только этого мне не хватало для полного счастья.

Завуч такая вредная тетка, что даже у меня от нее поджилки трясутся. Взгляд такой, отношение к людям, словно в колонии строгого режима работает, а мы все особо провинившиеся. Мне одного раза хватило с ней пообщаться. Больше нет особого желания.

– Он все собрал еще вечером, а я закинул себе в машину. Наш сын будет завтра готов, Уль, – все продумали, сговорились, не предупредили. Мужики, блин. – А ты не увиливай от темы. Зачем такую подлость планируешь?

Подлость. Усмешка так и слетает с губ.

– Я просто не хочу жить с тем, кому на меня наплевать. Ты только говоришь красивые слова, а на деле, – снова ком к горлу подошел.

– Что на деле? – суровый голос контрастирует с нежным массажем ног.

Меня штормит от противоречивых эмоций, еще и гормоны. Как все не вовремя.

– А на деле ты сходил налево, – не даю ему себя перебить. – Сейчас совершенно неважно, осознанно это было или умышленно, но ты мне изменил, хочешь, чтобы я помогала ей, требуешь чего-то именно от меня. Противно просто. Чувствую себя игрушкой для битья, бесправной рабыней, которая обязана слушать хозяина.

Не нравится ему это. Куда-то я точно попала. Не знаю, что там их связывает, какие между собой отношения, но одно знаю точно, она вьет из него веревки. И самое страшное, он ей позволяет собой манипулировать. Он ради ребенка на все пойдет, беременной никогда не откажет.

И да, можно было бы сказать, что я беременна, но тогда все будет еще хуже. Самир будет разрываться, а мне не нужно подобных жертв. И третий младенец мне не нужен. Что, если она родит раньше? Мне будут провоцировать роды, чтобы день рождения у всех в один день был?

– Я так не смогу, Самир. Отпусти меня, не ломай. Я настроена серьезно. Не удалось так, найду другой способ. Не удержишь силой. Понимаешь? И сына не отдам. Он не будет жить с девицей, которая… – слезы все же срываются из глаз.

Спешу стереть их. Не хочу быть слабой, но слабость берет верх и мне приходится бороться не только с другими, но и с самой собой.

– Ты просто не готова это все принять. Спишу все на стресс, Уль, – теперь он не дает мне себя перебить.

Прикладывает палец к губам, призывая молчать.

– Однажды ты примешь маленького человека. Ты добрая, у тебя большое сердце, я знаю. И ты любишь детей. Он ведь будет моим, Уль. Неужели для крохотного человечка не найдется места в твоем сердечке?

– Но у меня, – чуть не сболтнула лишнего, – может быть мой ребенок, Самир. Мой. В котором будет часть меня. Понимаешь ты это? Но мне нельзя. А тебе можно. Это нечестно.

– Давай не будем начинать эту песню сначала. Утомляет. Скоро поедем на море, отдохнем, перезагрузишься и поймешь, что я сделал все правильно. А пока, – он достает из кармана бархатную коробочку и ловко открывает ее одной рукой.

И как сидеть не мешала все это время.

– Хоть ты и провинилась, все равно сделаю подарок, – выуживает из коробочки браслет и подвесками.

Сапфиры и бриллианты, ну, конечно. Меня же так легко купить украшениями. Не позволю.

– Ты ведь хотела такой браслет, я помню, – да, но только я хотела конкретный, в сувенирной лавке, и мне его было нельзя купить. – Точная копия того браслета, только металл и камни настоящие, а не бижутерия, ведь моя женщина достойна лучшего.

Но когда он хочет застегнуть браслет на ноге, я ее выдергиваю. Почти успешно. Муж успевает схватить меня за лодыжку и дернуть на себя, и взгляд его не предвещает мне ничего хорошего.