зачем ты туда таскалась. Никак не угомонишься, да?

Подношу руку ко рту и нервно прикусываю свободный край ногтя.

Проклятье, кто меня видел и сдал? Да кто угодно! Там была куча людей!! И во дворце, и на улицах.

Опасность и страх кипятком проходят по венам.

Всё плохо, плохо, плохо! Что же делать?

Николас выпрямляется и оборачивается ко мне. Высокий, статный и скучающе-холодный, когда его взгляд устремлён на меня. Как айсберг. Свет из окна ложится вокруг дракона, обрамляя его светлым ореолом, таким обманчивым, особенно после того, что я слышу:

– Я предупреждал тебя, чтобы без выходок? Просил быть послушной и не испытывать моё терпение? Обещал, что накажу, если выбесишь снова? – Пауза. В ушах звенит тишина. – Отвечай, мать твою!!

Вздрагиваю от его резкого окрика. Я никогда его таким не видела. Он никогда на меня не кричал.

В носу начинает щипать. Прикусываю нижнюю губу, чтобы не видно было, что она дрожит.

– Да! – выплёвываю хрипло, смотрю на мужа с упрямым непокорством, выдерживаю его взгляд, не моргаю, несмотря на то, что в глазах печёт от закипающих слёз.

Николас усмехается, хищно и зло, затем произносит с нескрываемым наслаждением:

– Чудно. В таком случае, в наказание я забираю твоего фамильяра, – муж протягивает руку и формирует заклинание призыва. – Больше не выйдет шляться, где вздумается. Это и к лучшему. Займись учёбой и книжками, а про свои глупые интриги забудь. Всё будет так, как я решу. Во всём, включая тебя.

В воздухе раздаётся хлопок, и Барсик послушно садится на пол у ног дракона. Смотрит с тоской на меня:

– Мяу! – выдаёт жалобно, но не двигается с места.

Магия Николаса первородна для Барсика, и в первую очередь питомец подчиняется дракону.

А ведь мы практически не разлучались с ним ни днём, ни ночью, и как теперь быть? От меня словно частицу души оторвали.

Сглатываю солёные слёзы и вскидываю подбородок. Сцепляю руки за спиной и отступаю к двери. Разворачиваюсь резко. Молча берусь за дверную ручку, проговариваю через плечо:

– Он любит золотых карасиков. И когда ему чешут спинку.

В ответ – ледяное молчание, и я прикрываю за собой дверь. Будто во сне, бреду по коридорам, не разбирая дороги.

Николас знает, как я привязана к Барсику и что для меня значат прогулки на Снежный пик. Знает, что это память о маме, моя слабость, и в то же время моё место силы, которое согревает и хотя бы чуточку восполняет пустоту в душе. Знает. И всё равно безжалостно бьёт в уязвимость.

Я любила его. Готова была жить для него. Мечтала подарить ему всю себя. Но сейчас, сегодня, с этим его поступком что-то в моей душе безвозвратно умерло.

16. 4.2

Гнездо.

В тени древнего подземного зала никогда не пробивается свет. Каменные стены испещрены магическими символами секты тёмных жнецов. В воздухе отчётливо пахнет силой, кровью и смертью.

Зал огромен, его своды теряются в кромешной тьме, а в тенях угадываются силуэты в тёмных мантиях с наброшенными на лица капюшонами. Фигуры безмолвны, но спёртый сырой воздух подземелья напитан их молчаливым возбуждением и восторгом.

Внимание всех присутствующих обращено к центру зала, где расположен окружённый свечами алтарь.

На алтаре лежит девушка. Её руки и ноги распяты, а хребет изогнулся в неестественной дуге. Над алтарём возвышается силуэт в такой же, как у остальных, тёмной мантии с капюшоном. Обе его руки разверзнуты над лежащим на алтаре телом, из центра ладоней тянутся чёрно-красные молнии.

По залу проходит восторженный вздох, когда из груди жертвы показывается сгусток энергии в форме овала, переливающегося всеми цветами радуги – магическое ядро.