—Я жду вашего конструктива, Анна. Этот разговор нужен нам обеим, — вздергивает подбородок. Она молча придвигает стул и садится к нам, полностью игнорируя мою подругу. Я вне себя от бешенства, но стараюсь скрыть за непроницаемой ширмой. Не дождется, тварь!

Надо же быть такой наглой и непрошибаемой?

Что он в ней нашел? Что в ней такого? Да она ведь совершенно не в его вкусе.

Совсем…

Да, грудь больше, да, бедра покатее, но это ненатуральное все, а я…подкаченная, умная и всегда все для него.

—Мне ей втащить? — подруга веселым голосом спрашивает, исподлобья на незнакомку поглядывая.

—Рая, —впервые нарушаю молчание, отрицательно махнув головой. Она понимает все без слов, молча встает и садится за соседний столик.

—Девушка, мне общение с вами неинтересно. Это, скажем так, ниже моего достоинства, так что и общаться я с вами не собираюсь. Думаю, мы с Кириллом в состоянии решить вопросы самостоятельно, без вмешательства девиц…облегченного поведения, — сглаживаю углы, макая незнакомку в грязь на уровне своего воспитания.

Но она только высокомерно осматривает меня, недовольно кривляясь. Не факт, что она вообще поняла хоть что-то из того, что я сказала.

—Анна, вы не понимаете, я пришла сказать, что несмотря на то, как начались наши с Кириллом отношения, я влюбилась, и он — тоже. И я хочу просить вас не строить воздушных замков, а навсегда исчезнуть из нашей жизни. Кирюша человек с принципами, очень правильный, он верит, что у нас случилось просто по физиологии, разбивать семью не хочет, но я-то вижу, что это любовь. Он сам себе сознаться не может, а вас отпустить не состоянии в память о былом. Эта ностальгия никому не нужна. Вы давно не живете как семья, а ощущения, что он любит двоих — просто сюр, согласитесь.

Я бы очень хотела оглохнуть, просто чтобы не слышать эту фразу и никогда больше не сталкиваться с подобным лицом к лицу. Любит двоих, да? Щеки начинают гореть, а внутри полыхает пожар.

Бам-бам-бам, сердце стучит сильнее и чаще, отчего мне кажется, что я практически готова получить инфаркт.

—Слушай меня очень внимательно. Ты никто и звать тебя никак. Мне достаточно только захотеть, чтобы ты перестала существовать как социальное существо. Я могу быть стервой, могу быть очень злой, а с учетом того, кто мой отец, я бы на твоем месте поджала хвост и бежала отсюда, извинившись за свое паскудное поведение несколько раз. Мало ли. Вдруг с первого сочту извинения недостаточными, — произношу спокойно, четко, с расстановкой своих мыслей настолько ясно и понятно, что даже такая недалекая модель с одной извилиной должна это понять.

И только в глазах самые страшные эмоции без прикрас, они способны сжечь все вокруг дотла.

Не сказать, что моя собеседница удивлена или удручена моей вспышкой, скорее наоборот, она слишком радостна. А вот я собой не горжусь, потому что все это можно расценивать как угрозы жизни и здоровью, хотя прямых и не было. Господи, мой отец судья, а я на таком простом палюсь!

—Вам сложно поверить, да? Кирюша мне говорил, как вы доводите его дома. Он говорил, что вы слегка не в себе, все потому что никак родить не можете. Так бывает, люди могут быть несовместимы, — она продолжает играть на моих нервах умело и ясно осознавая всю реальную подноготную нашей семейной жизни.

Кажется, только что был новый удар в веру и надежду на моего мужа.

Я не «не могу родить», ведь с моим здоровьем все хорошо, просто мы не ставили себе цель такую, потому что меня не слышат. Но это больно, настолько больно слышать, что будь я сукой поболее, точно нашлась бы с ответом. Но мне не все равно, вот почему я лишь сдерживаюсь, чтобы не заплакать.