— Они уберегли это, — сказала я. — Все эти знания. Столько лет, столетий. Всё ещё здесь, живое.

— Ваш род знал цену памяти, — ответил он негромко.

Я кивнула, чувствуя, как в груди поднимается тёплая волна благодарности. Предки позаботились. Оставили мне всё. Не только кровь и силу, но и путь, по которому идти. Всё, что я утратила, можно вернуть — здесь.

Я вспомню.

Я возьму всё, что когда-то было мне предназначено.

Третья дверь находилась в самом конце нижнего коридора. Мы с Мартеном спустились туда молча — воздух здесь был плотнее, тяжелее.

Я остановилась перед преградой.

Она отличалась от двух предыдущих — массивная, словно вытесанная из единого куска чёрного камня с мерцающими металлическими прожилками. В ней не было ни замка, ни петель, ни ручки — гладкая, почти без швов, с единственным выгравированным в центре символом: круг с вписанной восьмиконечной звездой и точкой в самом сердце. Что-то древнее. Родовое.

Я протянула руку и коснулась знака.

Почти сразу под пальцами вспыхнул свет — мягкий, тёплый, бело-золотой. Символ ожил, и за ним — весь рисунок. По поверхности двери пробежала волна — дверь вздрогнула, приняла вызов. Но уже через секунду всё погасло. Осталась лишь прохлада камня.

Я стояла в напряжённой тишине, ожидая — но ничего не произошло.

— Она не открывается, — произнесла я, хотя и так было ясно.

Мартен хмуро посмотрел на дверь, но подошёл ближе только тогда, когда я отступила. Осторожно провёл пальцами по краю символа, не касаясь его центра.

— Что это значит? — спросил он.

— Я чувствую… — медленно проговорила я, — она меня узнала. Но не признала. Ещё нет.

Магия, спящая в этих стенах, будто заглянула в самую суть меня — и отшатнулась. Не враг, но и не готова.

— Здесь что-то важное, — добавила я тише. — Может, память. Или сила. Или… что-то, что должно оставаться запертым.

Мартен ничего не сказал. Я поняла, что он тоже чувствует напряжение воздуха, будто само пространство перед этой дверью сопротивлялось нашему присутствию.

Я развернулась.

— Пойдём.

35. 7.2

На обратном пути я позволила себе смотреть внимательнее.

Темницы. Несколько дверей с крохотными зарешеченными окошками, кольца на стенах, глубокие выбоины в камне. Пусто. Всё покрыто слоем пыли и времени, но… не было ощущения заброшенности. Скорее — затаённости.

Я прошлась взглядом по сводчатым потолкам, по грубо сколоченным лавкам, вделанным в стены. Острые края, как будто никто не заботился о том, чтобы узникам было удобно. Только чтобы не сбежали.

Мороз пробежал по коже.

Если замок хранил силу — что же он держал в цепях?

Что если мои предки не только лечили, учили, передавали знание? Что если они исполняли приказы драконов, самые грязные, самые страшные?

Я слышала, как говорили в академии — Тал’ларены были приближены ко двору с древнейших времён. Но приближённость — это не всегда благородство. Это может быть и слепая верность, и покорность.

А если… пытки? Выпытывание тайн? Магия принуждения?

Я обернулась, ещё раз взглянув на тяжёлые двери темниц.

Может, не просто так виверны истребили мой род? И причина глубже, чем стремление ослабить драконов, лишив их верных союзников…

Может, мы хранили не только знание — но и тьму?

В груди разрослась тревога, и шаги стали быстрее. Мне хотелось воздуха. Света. Хоть какого-то… ответа.

Мы с Мартеном вышли из-под земли, словно из чужого мира — воздух наверху показался живым и гораздо более теплым. Свет ударил в глаза, пахло дымком от кухни и влажной землёй со двора — кажется, начал срываться дождь. Где-то в хлеву блеяла коза, а в глубине замка смеялись дети.