Не знаю, с чего Морис вдруг решил его покачать, но уже как полгода мы от этого отошли, и сейчас Ник просто ненавидел укачивания.

– Ты, – злой Морис развернулся к няне. – Почему мне не сказала, что он этого не любит?

– Я пыталась, господин, – ахнула та, вдруг оказавшись крайней.

– Вон, – рявкнул мужчина и посмотрел уже на меня. – Почему ты так долго шлялась, Лара? Ник искал тебя, а ты…

Обычно колючие голубые глаза Мориса пугали меня, делая робкой и покорной, но сейчас я вдруг рассмеялась. От неожиданности мужчина вытаращил глаза и даже Ник перестал надрываться, ничего не понимая.

Продолжая хохотать, я опустила сына на пол, присела напротив, на корточки, и пользуясь его замешательством сделала «козу», отчего Ник тоже заулыбался.

– Что смешного Лара? – уже спокойней спросил Морис, хотя в голосе его продолжало сквозить недовольство и раздражение.

– А то… – ответила, пытаясь перестать хохотать. – Ты так редко навещал нас, что видел сына лишь в хорошем настроении, и наверняка мнил себя прекрасным отцом. Но на деле ты даже не знаешь, что он любит, а что нет. Ты грозился и до сих пор грозишься отобрать его у меня, если я пойду против твоей воли. Но сам не смог просидеть с ним и часа, хотя у тебя полный дом слуг и нянек. Разве это не смешно?

Скрипнув зубами, Морис развернулся и вышел, так ничего и не ответив. Потому что в этот раз уже он понимал, что я сказала правду, пусть она и шла вразрез с его гордыми фантазиями.

Вот только легче мне от этого не стало, и когда Морис ушел, смех сменился нервным хихиканьем, грозившем перейти в истерику.

Как бы там ни было, я продолжала его любить. Через боль и слезы, через отчаяние. И если бы даже сейчас Морис просто сказал, что передумал разводиться, я бы все ему простила. Потому что его я любила куда больше, чем себя.

Но Морис, разумеется, ничего такого не сказал. Мы с ним не виделись до конца дня, и на следующий день тоже, а когда увиделись, ничего хорошего это не принесло.

– Доброе утро, Лара, – произнес он, появившись на пороге моей спальни.

Несмотря на ранний час, Морис был уже одет и собран.

– И тебе того же, – ответила, не очень соображая спросонья.

Машинально я прикрылась одеялом, ведь тонкая ткань сорочки ничего не скрывала, но тут же поняла, что об этом можно не беспокоиться. Морис глядел на меня с абсолютным безразличием и уж точно без всякого желания.

– Я пришел сообщить, что сегодня подам заявление на развод в королевскую канцелярию и храмовникам, – все так же холодно выдал мужчина. – Через два месяца все будет готово.

– Поздравляю, – вяло ответила я. – Мог бы не сообщать, мне и без того это было известно.

– Мы не враги, Лара. Просто будь готова к тому, что слухи быстро разнесутся и при следующей встрече Ванесса наверняка уже узнает об этом, – и развернувшись, Морис ушел.

А я снова тихонько расплакалась, хоть и обещала себе этого не делать. Все. Теперь дороги назад уже не было.

Морис оказался прав – буквально через несколько дней после того злополучного утра мне снова пришло приглашение от Ванессы. Но в этот раз я уже не могла согласиться.

Теперь я знала, что они тоже знают, и пока что была не готова терпеть эти насмешки, скрытые издевки, или притворную жалость. И алчные взгляды девиц, жаждущих первыми узнать все скандальные подробности.

Нет, может через пару недель я и соберусь с духом предстать перед обществом, ведь за этим и приехала. Но уж точно не сегодня.

Поэтому, сославшись на здоровье, я отправила Ванессе отказ, и точно так же ответила на остальные несколько предложений, которые дошли до моих рук прежде, чем их скрыл от меня Морис.