После той победы я начала жить заново, отрастила волосы и жила. В одиночестве. У меня была подруга, но на уровне общаемся – супер, нет, ну, и ладно. Мне не хватало школьной подруги Ани, номера которой я не помнила наизусть, а телефон был безбожно разбит родителями, с которыми впоследствии я не общалась.

Меня не поздравляли ни с одним праздником. Но мне так хотелось, чтобы вражды между нами не было. Я звонила, писала сообщения, и все без ответа. Нет. Вру. Первый раз они ответили, что, если хочу общаться, должна вернуться домой и забыть о танцах.

В тот момент было так паршиво на душе. Хотелось с кем-то поговорить, но было не с кем. Как же хотелось все бросить и вернуться. Только в последний момент, когда уже начала собирать вещи, вспомнила Аню, и как она отстояла свою учебу, все из рук выпало.

Будь она рядом, сказала бы бороться за мечту. Семья в итоге должна понять, дать попробовать. И я осталась. Было очень паршиво. Ничего. Выстояла.

И за это Диана меня ненавидит. Хочет поставить на место. Восстановить справедливость.

Но за что Марат меня так ненавидит? Мы ведь жили идеально. Почему?

Перед глазами до сих пор его тело в черных боксерах и следы когтей другой женщины на смуглой коже. Не до крови, а такие, когда посильнее проведешь, и покраснение появляется. Он не был растерян, как всегда, собран. Муж скорее был раздражен, что его не предупредили. Даже домашние штаны не успел натянуть, когда услышал плач сына.

– Господи, помоги мне. Я должна выстоять. Я должна спасти сына и себя.

Говорю в пустоту, глотая горькие слезы. Меня никто не услышит. Можно не пытаться.

– Он ей не нужен. Она его не полюбит, Господи.

Взгляд Дианы, такой предвкушающий расправу, злой, коварный до сих пор всплывает перед глазами. И руки, то как она тянет руки. Умар – трофей, который ей жизненно необходим. Ведь, отобрав Марата, она разрушит только половину меня, забрав Умара – всю.

Столько лет прошло. Почему она не успокоилась? Каждая получила свое. Я семью, она успешную карьеру, о которой так грезила, славу, деньги. Нам больше нечего делить. Мне так казалось, а на самом деле, есть что.

– Соберись. Слезами горю не поможешь, – утирая слезы, говорю сама себе.

Собрав все силы в кулак, встаю на ноги, но груз реальности тянет вниз. Даже еще недавно ровная осанка испарилась. Смотрю на себя в зеркало и горько усмехаюсь. Нос красный, глаза, как у вампира, вся опухла. Нужно срочно успокоиться и прийти в норму. Хотя бы внешне.

Сознание хватается за последние брошенные мужем слова, прежде чем запереть меня в комнате.

«Успокойся. Моему сыну нужна мать в нормальном состоянии»

Что он хотел этим сказать? Что он не отдаст сына Диане, что он останется со мной? Хоть бы это было так. Я готова на все, лишь бы у меня не забрали моего крошку. Пусть будут счастливы вместе, живут как хотят, только сына мне пусть оставят. Он ведь им не нужен. Сестре, так точно.

Или это была скрытая угроза? Если не успокоюсь, сдаст в психушку, как невменяемую, и сможет легко отобрать сына, ведь психованная мать небезопасна.

Руки начинают дрожать от страха. Ничего не могу с этим поделать. Страх накрывает с головой, сознание затапливает паника. Мне нечем дышать. Хватаю ртом воздух, но не выходит. Я словно в вакууме.

Бросаюсь к окну. Не замечаю ничего на своем пути. Спотыкаюсь сначала о ножку кровати, тихо скуля от боли.

– Ууууу, мамочкииии.

Но слова крадут последний воздух из легких. Паника усиливается, и, несмотря на боль, бегу со всех ног, сшибая журнальный столик. Все, что было, падает на пол. И пусть, не до того.