В честь годовщины свадьбы Семёновы устроили не только пикник, но и настоящий детский праздник. Арендовали огромный надувной комплекс. Тут и пиратский корабль, и крепость, и две внушительные горки. Дети в восторге, мои уже на самом верху, едва мы успели прийти. Гриша, хотя и не маленький уже, оседлал надувного пирата и гордо восседает, как капитан. Саша со счастливым визгом скатывается с горки, болтая ногами.

Наливаю себе морс, нахожу место в тени под деревом и наблюдаю за происходящим.
Пока всё идёт хорошо. Весело, шумно, живо. Однако аварии и слёзы на таких мероприятиях гарантированы. Кто-то упадёт, толкнёт, устанет и так далее.

Оператор в яркой жилетке снуёт между малышами, но едва ли справляется.

Краем глаза замечаю, что приехали Тюрины. С ними Адель.
Похоже, она всё ещё считает себя ребёнком, раз явилась на праздник с родителями.
Хотя… приглядевшись, я вдруг осознаю, что она очень даже выросла.

Ян был раздражён, когда узнал, что Петя Тюрин навязал ему дочь для стажировки.
Я тогда встала на сторону Адель — защищала её, говорила, что она ещё молода и нуждается в поддержке.
А теперь смотрю и понимаю, что ошибалась.

На ней открытое платье — слишком открытое для такого случая. Оно подчёркивает пышную грудь, тонкую талию, щедро округлые бёдра.
Она уже не девочка. Ей двадцать три, может, двадцать четыре — и живёт по-прежнему за счёт родителей, не пытаясь даже искать работу.

Ян, кажется, был прав. Теперь я понимаю, почему он разозлился.
Смотрю на Адель… и ощущаю странную, необъяснимую тревогу.
Адель поворачивается, словно ощущает мой взгляд. Улыбаясь, направляется ко мне.

– Лиза, мы давно не виделись.

– И не говори! Как у тебя дела?

– Да ничего вроде. Ищу, чем бы заняться в жизни, – отвечает с беззаботной усмешкой.

Какое-то время мы обсуждаем её интересы и возможные профессии. Когда я спрашиваю её о стажировке с Яном, она беззаботно поводит плечом и смеётся.

– Отец убеждён, что я врождённый маркетолог.

Я не вижу в ней никакого интереса к этой профессии, да и вообще к карьере. Как ни стараюсь, не могу нащупать, что она за человек такой, Адель Тюрина.

Вроде как обычный разговор, но…

Мне не нравится, как Адель на меня смотрит. В её глазах снисхождение и насмешка, причины которых я не понимаю.

В этот момент рядом появляется Ян. Обнимает меня за талию, целует в висок.

Походу бросает открыто неприязненный взгляд на Адель.

От что, пришёл мне на помощь? Думает, я не справлюсь с молодой бездельницей?

Какое-то время мы болтаем ни о чём — о жаре, о напитках, о детских криках вокруг.
Ян шутит, что сам бы с удовольствием скатился с горки и попрыгал на батуте.
Смеясь, признаюсь, что тоже не отказалась бы.

Адель стоит рядом, молча, с отстранённой полуулыбкой. Потом хмыкает — так, будто её это всё не касается.

Бросаю на неё взгляд и говорю, чуть иронично, но без злобы.

— Если кого-то из нас и пустят на горку, то, скорее всего, тебя, Адель. Ты же ещё совсем недавно была ребёнком.

Она пожимает плечом, слегка наклоняет голову и отвечает с ленцой, почти шёпотом, но достаточно громко, чтобы её услышали.

— Не отказалась бы… Но увы, я без трусиков.

Повисает пауза.
Что?!

Я не сразу прихожу в себя. Пару секунд пребываю в уверенности, что просто ослышалась.
Рядом будто через плотную вату раздаётся сдавленный голос Яна.
— Меня… кто-то… зовёт…

И он исчезает. Не успеваю даже заметить, в каком направлении он ушёл.

Поворачиваюсь к Адель. Смотрю на неё с лёгким замешательством.

— Я что-то не так сказала? – Она смотрит на меня широко распахнутыми, невинными голубыми глазами.