Алекс Мара Развод. Мне б такого мужика!

1. 1 Ян

В школе из предметов мне нравился только английский. Его учитель был единственным, кто меня не доставал. Он же научил меня главному английскому правилу: джентльмены никогда не гадят на своём пороге.

Я живу по этому принципу до сих пор.

Поэтому, когда Фаина Тюрина разводит полы платья, больше похожего на халат, и с восклицанием: «Ох как мне жарко!» неслучайно демонстрирует мне прозрачные трусики на рыхлых белых бёдрах, я отворачиваюсь и ухожу.
Направляюсь к её мужу. Тот слишком яростно обсуждает футбол, чтобы заметить, как жена рекламирует посторонним мужикам свои свежевыбритые прелести.

Тюрины наши друзья, поэтому будь Фаина даже самой красивой женщиной в мире, я бы её не коснулся. Слишком близко к дому.

– А-ха, Ян, вот ты где… – Петя Тюрин хлопает меня по плечу. – Скажи, кто сейчас в сборной остался нормальный? Ведь нужно срочно искать новые таланты, согласен?

Мычу что-то отдалённо утвердительное.

Про футбол могу сказать только одно: он как жизнь. Все бегают, а выигрывает один.

Я люблю выигрывать.

Обвожу взглядом собравшихся. Безусловно, я здесь успешней всех, и к тому же, у меня самая красивая жена. У Лизы нет вызывающей красоты Фаины, но есть кое-что намного важнее: высшее качество. Порода. Стиль. Лиза как элитная модель рядом с яркой пластмассовой дешёвкой.

– Ян, дорогой, ты видел наш новый аквариум? Только не спрашивай, сколько он стоил. Несусветная цифра. Петенька так меня балует! – Фаина цепляется за меня и тянет на веранду их загородного дома, где мы собрались, чтобы отпраздновать день рождения её мужа.

Её намерения очевидны.

Фаине, как и любой женщине, нужно, чтобы мужчины мечтали её трахнуть, а у Пети встаёт только на футбол.

Так разрушаются браки.

Решительно подталкиваю Фаину к столу с напитками.

– Сейчас поможем тебе охладиться, – говорю вежливо, но твёрдо.

Она выглядит разочарованной, однако принимает у меня бокал белого вина. К ней подходят знакомые, вовлекают её в разговор, и, пользуясь моментом, я отхожу в сторону.

Ощущаю на себе взгляд жены.

Я всегда её чувствую, где бы она ни была. Тринадцать лет брака настраивают вас друг на друга, особенно если вы этому не противитесь.

Я люблю Лизу и знаю о ней всё. Это не преувеличение и не хвастовство, а констатация факта.

Её подруги смотрят на меня с очевидным одобрением и не только. Отвешиваю шутливый поклон и, вылив дешёвое вино в кусты, направляюсь в дом. В туалет.

Смываю с рук приторный запах духов. Похоже, Фаина ими обливается. И косметики на ней столько, что лица не видно. Красивая женщина стала жалкой. В молодости Петя с неё не слезал, а теперь остыл и не видит в этом проблемы, поэтому Фаина и бесится. Надо быть идиотом, чтобы такое допустить.

Закончив, выхожу в коридор. В доме слышен голос Фаины, поэтому сворачиваю в другую сторону. Выйду в сад через кухню.

Краем глаза замечаю движение около кухонного стола.

Замираю на месте.

Уже знаю, кто это.

Внутри словно вспыхивает суперновая. Член тяжелеет, наливается.

Надо бы выйти и не задерживаться здесь, однако я оборачиваюсь.

Так и есть, Адель. Дочь Тюриных. А ведь говорили, что её не будет на празднике.

Ей двадцать три, а она живёт с родителями и ни хрена не делает. Только выводит меня из равновесия. Поэтому и не люблю к ним приходить, что каждый раз с ней сталкиваюсь.

Грех, а не девка.

Сидит на барном стуле, одна нога согнута в колене, другой ногой покачивает. Тонкие белые шорты обтягивают промежность, обрисовывая малейшие анатомические детали.

Так бы взял и…

С трудом отрываю взгляд.

– Здравствуй, Адель. – Вроде говорю нормально, а получается басом.

2. 2 Ян

– Здравствуй, Ян.

Адель откидывается на стуле. На лице самое невинное выражение порока, которое я когда-либо видел.

Она в белой майке на голое тело. Идеальная троечка, горошины сосков проступают сквозь майку. Глаза голубые, губы пухлые, приоткрытые. Влажный кончик языка на нижней губе…

Красивая зараза.

Наверное, её мать была такой же в юности, но сейчас хрен что разберёшь под тонной штукатурки.

Адель опускает взгляд на мой член, явно выделяющийся под тонкой тканью брюк. Облизывает губы. Её глаза расширяются.

Пороли её мало, сучку бесстыжую…

Но члену всё равно. Встаёт при одной мысли о ней, и так при каждой встрече, даже самой мимолётной.

Не сводя с меня глаз, Адель ведёт указательным пальцем по согнутой ноге. От колена… туда. Кожа золотистая, гладкая, так и просится под язык перед тем, как я поднимусь выше и…

Как под гипнозом, слежу за движением её пальца.

Доходит до центра, надавливает, поглаживает и шепчет.