На прямой вопрос — чем бы она хотела заниматься — только пожала плечами.
Как не от мира сего. Однако меня не обманешь.
Актёрка из неё никудышная. Всё это сплошное притворство. Только вот зачем? Чего она добивается?

Пробыла у меня всего четверть часа.
Мы так ни о чём и не договорились.

Но из-за неё у меня стояк был — хоть дрочи на рабочем месте. От её запаха. Не парфюм, именно она. Тёплый, сладкий, живой, женский аромат.
От её взгляда — прямого, хищного, – будто молния в пах.
От тонкой талии и пышного зада стояк до боли.

Схватить, нагнуть, развести — и вколачиваться, пока не кончишь.
Но я не дрочу. У меня есть жена.

Вчера я вернулся домой на таком взводе, что казалось — вот-вот рванёт.
Из-за Адель. Из-за её отца.
А ведь мог послать Тюрина к чёрту и сделать по-своему — так, чтобы Грише от этого только лучше стало.
Но почему-то сделал именно то, о чём он просил.
Встретился с Аделью.
И вот от этой моей слабости меня и корчит — что не смог отказаться.
А гнев выместил на Лизе.

Жена хотела мне помочь. Зашла в кабинет, призналась в любви. Мягкая, доступная, родная.
Смотрела так, будто облизывала глазами.
Отдала бы всё, чего я потребовал.

Вот я и потребовал того, чего мне хотелось. И она сделала. Нежно, ласково – так, как и должно нравиться, потому что она моя жена и потому что я её люблю.

А мне — ничего.
Ноль.
Никакого отклика, только злость.

Иногда любовь слишком утомительна.
Густая, вязкая, удушливая.
Даром не нужна.

Нужен трах.

А с Лизой так нельзя.

Я попробовал, конечно, не смог сдержаться и всадил ей до самого горла. И стало так погано, хоть плюйся в самого себя. Жена вся в слезах, давилась, хваталась за горло.

Я успокоил её, и она снова начала лизать. Посасывала чуть-чуть.

Жалкая картина.

Иногда любовь жалкая вещь, неубедительная. Ради чего вместе? Чтобы в болезни и горе держать за руку? Чтобы жена подрочила тебе рукой, лизнула два раза, и ты кончил вялым членом ей на руку, потому что ковёр пачкать нельзя, он какой-то там редкий и дорогой?

На хрен это.

Говорю же — настроение у меня дерьмовое, поэтому и мысли соответствующие.
Уже минут двадцать стою в душе, прижимаюсь спиной к ледяному кафелю.
Напоминаю себе, кто я, и тогда становится немного легче.

Я лучший. В бизнесе, в семье, в постели.
У меня всё лучшее. Всё в кулаке.
Семья идеальная.
Жена красавица и умница. Не накачанная и обколотая чем-то кукла, а настоящая, породистая женщина, которая и в семьдесят будет красивой.
Она лучший в регионе специалист по Восточной Азии, к ней даже из правительства обращались за помощью.
В нашем круге общения Лиза —эталон, держится королевой. К тому же, она отличная мать. Ни одной промашки за ней не засчитано.

А то, что у неё глаза не блядские, как у Адель, это и хорошо. На кой мне такое дома?

И то, что сосёт вяло или, как она это называет, с любовью, это мне даже заходит иногда. Вот только не вчера.

Вчера мне хотелось другого.

Адель.

Как думаю о ней, член в полной боевой готовности. Так и вижу её взгляд на мне, ощущаю его, и тогда по коже мурашки, словно в лихорадке трясусь.

Сучка! Не знаю, что она задумала, но меня не нагнёт. Будет пытаться, но я ей не по зубам. Не гнусь.

Она спросила, где мне отсасывают, на диване или под столом…

Как теперь избавиться от этого вопроса в голове?

Обхватываю член ладонью, и облегчение вырывается из горла со свистом. Требуется не больше десятка движений, чтобы кончить.

Кто бы знал. Оказывается, я до сих пор дрочу. Это при живой-то жене под боком!

Кстати... пора разобраться с Лизой, а то нам пора к Семёновым на пикник.