Откуда он знает, где я, ясно без вопросов и объяснений. Ермаков приставил ко мне охранника, ну или слежку, кому как удобнее все это называть.

— Привет, — Дем невесело взмахивает свободной рукой, потому что второй прижимает к себе большой букет пионов. Бледно-розовых, с огромными бутонами.

— Привет, — сглатываю вязкую слюну, во рту почему-то как-то резко становится сухо. — Ты зачем тут?

Демид смотрит на свои наручные часы, потом на меня. Не понимаю, если честно.

— Двенадцать тридцать, — уточняет зачем-то. Словно я спрашивала у него, который час.

— И?

— Ты забыла?

— О чем? — морщу лоб, хаотично пытаясь понять, что он вообще такое несет и что я, блин, должна вспомнить.

Демид толкает калитку. Делает шаг, и тогда моя вытянутая рука упирается ему в грудь.

— С днем рождения, Сашка, — Дёма широко улыбается, а я громко взвизгиваю от раздавшегося первого хлопка.

Темное ночное небо озаряют яркие вспышки разноцветных огней. Я теряю счет залпам. Запрокидываю к небу лицо, на котором застывает маска детского восторга. Губы трогает улыбка. Тело прознают потоки искренней радости. Грудь наливается теплом.

Я забыла о своем дне рождения и даже подумать не могла, что Ермаков не нарушит введенную им же традицию бить салюты в час моего рождения.

На глазах тут же выступают слезы. Грохот стихает, а небо снова затягивает черной дымкой. Опускаю голову и до боли закусываю губы, чтобы не расплакаться.

Демид протягивает мне букет. Касается моих пальцев своими, чуть сжимает. Вздрагиваю и смотрю на него во все глаза.

Сердце совершает еще один удар и уже готово вырваться из груди.

Я не знаю, что делать, не знаю, как реагировать. Все это лишнее, все это не должно заслуживать моего внимания. Умом я это понимаю, но сердце болезненно сжимается и просто умоляет дать Ермакову еще один шанс. Хотя бы на сегодня. Не отталкивать. Не усугублять.

Просто принять цветы, поблагодарить и, возможно, выпить с ним чашку кофе.

Крепко прижимаю букет пионов к груди, продолжая разглядывать Ермакова как инопланетянина.

Он изменился. Кажется, похудел. Щеки словно впали немного, и взгляд другой. Да мы оба уже не те Сашка и Дёмка. Вовсе нет.

— Спасибо, — смаргиваю слезы.

Демид грустно улыбается, а потом касается ладонью моей щеки. Дыхание в этот момент перехватывает. Я вспоминаю все хорошее, что между нами было. Душа в клочья рвется.

Как же так? Я же так ненавидела его все эти дни. Почему сейчас чувствую какое-то раболепие? Словно он в эти минуты жизнь в меня вдыхает.

— Забыла, — шепчу. — Представляешь, — смеюсь сквозь слезы. — Впервые в жизни, наверное. Не думала, что и ты вспомнишь.

— Я сомневался, стоит ли приезжать. Не хотел тебя напрягать. Ты же просила, но… Потом подумал, что для меня это важно. Сделать для тебя что-то приятное. Важно.

Он говорит, а меня потряхивает. Зачем он так со мной? Зачем добивает? Втаптывает в землю просто своими словами. Мне так больно становится. Так обидно за себя. Я же ничего плохого никогда ему не делала. Любила. Да, мы иногда ругались, но покажите мне хоть одну пару без скандалов? Хотя бы раз в год…

— Мне приятно. Спасибо за цветы. Мои любимые. И за салют… Все очень мило.

— Еще кое-что. — Демид вытаскивает из кармана какую-то визитку и протягивает мне.

— Что это?

— Это контакты частного лицея. Сходи на собеседование. Там очень хорошее руководство.

— Марина Юрьевна Баженова (прим. автора — героиня романа «Когда ты станешь моей»), — читаю инициалы с визитки.

— Она завуч.

— Откуда ты ее знаешь?

— Через сына. Он спортсмен. Это не важно сейчас на самом деле. Это хорошее место, все очень строго для учеников. Никто не держит там кого-то вроде Филатова.