- Вот как? - Я оттолкнулась от стены, за счет которой только и держалась. Выпрямилась. Как будто туго свернутая пружина внутри со звоном щелкнула, начала вибрировать, раскачивая мои эмоции. - И что же вы предлагаете? Просто забыть и простить?

- Я дам вам денег, чтобы вы забрали заявление.

- Серьезно? Считаете, что так можно?

- Ну, будет сложно замять, конечно, я узнавал… Но мы хотя бы смягчим как-то, отделаемся минималкой…

- Как вы цените свою дочь… - И как вам плевать с высокой колокольни на меня…

- Она у меня одна. Поздняя. Мать не переживет, если с Яной что-то станет.

- Угу…

- Сколько вы хотите, Марина? Я готов отдать все, что есть! Только не губите мою девочку!

Нужно было ответить сразу, что девочка сама себя погубила, и выгнать его. Но озлобленная, измученная кошмарами и паникой часть меня желала большего. Она не хотела поступать красиво и по справедливости.

Я назвала сумму. Такую, от которой волосы зашевелились бы у самого богатого человека из моих знакомых. Янка точно была не из самых богатых, поэтому я била наверняка.

- Сколько?! - Вахрамеев тоже растерялся. - Но… Это же нереально! Где я столько возьму? Марина, побойтесь Бога! Это уже… Вы на чужой беде хотите нажиться?

Зубы сами по себе изобразили оскал. Не для испуга, а для демонстрации.

- Что вы так улыбаетесь так странно?

- Я не улыбаюсь. Я вам показываю. Здесь половина — пластмасски. - Стукнула ногтем по верхним, для наглядности. Чтобы их поставить, я потратила все сбережения. Иначе бы нечем было не то, что улыбаться, а просто жевать.

- Кгхм…

- Но пластмасски быстро приходят в негодность. А чтобы сделать нормальные зубы, на место тех, которые мне ваша любимая Яна выбила, денег нет у меня.

И это была правда. Я почти смирилась с тем, что придется долго зарабатывать и еще так же долго мучиться, приводя свою несчастную челюсть в порядок. Врачи сказали — повезло, что кости остались целы, иначе было бы совсем все плохо. Но… ходить с пластмасской на присосках в моем возрасте — тоже не самое большое удовольствие. Пришлось вываливать за лечение все, что было у меня на счете. Родители расстроились, но поверили, что лечение потребовалось из-за нервов, экологии и не очень правильного питания.

- Марина, давайте обсудим, все-таки. Мне на такую сумму даже кредит не дадут…

- Я все сказала. Извините, не знаю, как ваше имя-отчество. Но, кажется, нам больше нечего обсуждать.

На самом деле, я не взяла бы от него и эту сумму. Любую, какую бы он ни принес. Откупиться — самое простое, что можно придумать. Мне хотелось, чтобы Янка страдала, и ее подельницы тоже.

- Я уйду. Но вернусь. А вы еще подумайте. Понимаю, что вам сложно сейчас об этом… Но не надо пороть горячку, Марина. Это же потом на вашей совести останется!

- О совести со своей дочкой, пожалуйста, поговорите. А со мной не надо. Уходите, пожалуйста.

Разговор высосал из меня все силы. Этому человеку даже в голову не пришло, что можно хотя бы попросить прощения за дочку, посочувствовать, предложить какую-то помощь…

Хотелось нырнуть в ванну с хлоркой и не вылезать оттуда, пока с кожи не смоются отвратительные ощущения от встречи.

Он не стал настаивать. Наверное, решил, что пауза поможет мне одуматься. Глянул с укором, снова вздохнул и потопал к выходу.

Не успела отщелкнуть замок, как в дверь опять позвонили. Открыла.

- Привет, Марина! - Лицо Макса выглядывало из-за букета цветов, который он мне вручил торжественно.

- Максим? А ты что здесь делаешь? - Лицо Вахрамеева приобрело какой-то нездоровый оттенок. Он к этой встрече был явно не готов. Максим, кажется, тоже…