Угадала со временем для заказа: мне сообщили, что все выполнят очень быстро, потому что вечерний час пик еще не начался, кухня свободна, курьеры тоже. Я ошарашенно глянула на кухонные часы: стрелки на них уже давно перевалили за полдень. А во рту у меня еще не было маковой росинки, так забегалась и переволновалась.

Когда в дверь позвонил курьер, бежала навстречу, чуть не роняя тапки. И есть хотелось, и было страшно, что Максим нагрянет, а у меня еще - шаром покати.

Открыла, даже не спрашивая и не глядя в дверной глазок. А очень зря, как оказалось.

Через порог, не спросив разрешения, ввалился какой-то незнакомый мужчина: в возрасте, рыхлый, полноватый. Он мог бы быть курьером тоже, если бы не пустые руки, не его наглое вторжение и какой-то очень злой, почти бесноватый взгляд.

- Марина?

- А вы кто такой?

- Вахрамеев. О чем-то говорит эта фамилия?

Я попятилась. В голове закрутился хоровод из самых нехороших мыслей. Похоже, это родственник Янки. Но… Это же очень страшно!

- Что вам нужно? - Выкрикнула, а сама лихорадочно озиралась в поисках чего-нибудь тяжелого. Ждать от кого-то помощи - глупо. Придется самой обороняться, а он - мужчина, намного крупнее и явно сильнее меня. Может просто придавить, как мошку, я даже вякнуть не успею. Удушливой волной подступала паника.

- Я пришел поговорить. - Дядька даже чуть отступил назад. Похоже, я его сама напугала диковатым выражением лица. - Не бойтесь, я не планирую делать ничего плохого!

- Да? Откуда вы знаете мой адрес, и что вам нужно-то, в конце концов? - Его спокойный тон и приподнятые в примиряющем жесте руки позволили выдохнуть немного. От Вахрамеева не исходило агрессии. Скорее, это я ее себе придумала по привычке.

- Узнал у дочери. Как она добыла эту информацию — простите, не в курсе. - Мужчина нервно оглянулся назад, в открытую в подъезд  дверь. - Может быть, вы позволите мне войти, Марина? Я по важному делу. И такие вопросы на пороге не обсуждают.

- Где гарантия, что вы не накинетесь на меня тут же? Я вас боюсь! - Да, я была в курсе: страх нельзя показывать. Агрессора только возбуждает, когда жертва показывает свою слабость. И если Янкин родственник пришел сюда со злым умыслом, нужно изо всех сил изображать безразличие и спокойствие…

Бред какой! Если он хочет мне что-то сделать, то какая разница, по какой физиономии лупить — по счастливой или расстроенной?

- Сегодня Яну вызывали в полицию. Потом приходили домой, с обыском. - С этой фразой из мужчины словно выпустили весь воздух. Он осунулся, прислонился к косяку, будто с трудом держался на ногах. Я только сейчас заметила, что он вообще плохо выглядит, и скорее сам попросит о помощи, чем станет на меня нападать…

- Вы ее отец?

- Да.

- Проходите.

Он больше не производил пугающего впечатления, может быть, сам такого и не планировал. Просто я  себе накрутила страхов на ровном месте. А может, и сам Вахрамеев передумал, решил поговорить по-хорошему.

- Вы не против, если я присяду? - Он прямым ходом прошел на кухню. Забавно: все мои знакомые всегда, появляясь в доме в первый раз, почему-то двигались именно туда. Словно это какое-то мистическое место, предназначенное для встреч и переговоров. А на самом деле, шляться посторонним здесь — просто негигиенично. Здесь люди еду готовят, и тут же ее принимают.

Посторонняя белиберда упрямо лезла в голову, пока я наблюдала, как отец однокурсницы тяжело усаживается на табурет, вытирает шею и затылок белоснежным носовым платком, потом убирает его в карман… Вздыхает, глядя куда-то в сторону, избегая прямого взгляда.