— Это всё, что ты можешь? Рассказывать сказки? — прошептала я, когда, подобрав юбки, мы закружились  спина к спине.

Она молчала, но метка на моей руке налилась тяжестью и даже причиняла лёгкую боль. Это значит, рядом находился источник мощной силы.

А когда снова оказались в общем круге, то по моему знаку, одна из фрейлин как бы случайно толкнула светловолосую овечку.

Та удержалась на ногах, но при очередном кружении, когда по моему знаку мы снова оказались в центре сомкнутых рук, больно оцарапала мне ладонь бриллиантовым кольцом с большой жемчужиной в центре.

Я сдержала крик боли, метка наполнилась огнём, и почти не соображая, что желаю, словно на миг мной овладела чужая недобрая воля, схватила её за запястье и принялась кружиться. Темп убыстрялся, я лишь мысленно удивилась, что юбки пышных платьев совсем не мешают, как получила обратку.

Глаза Констанции вспыхнули голубым пламенем. Оно мешало дышать, я не могла отвести взгляда от её глаз, и мы продолжали кружить, не замечая, что музыка стихла, а все вокруг смотрят на нас почти с ужасом, как смотрели бы на Богов, снизошедших на пир простых смертных.

Или на Богинь.

— Ваше величество, я не специально, — улыбнулась она, и в следующий миг выдохнула мне в лицо.

Метка на руке разболелась так, что я вскрикнула, но отступать была не намерена.

— Доброго благословения вам, миледи! — ответила я и разжала пальцы. И в тот же миг Констанция вскрикнула и отступила, чуть не упав на руки танцевавшим вместе с нами в круге.

***

— Вы были весьма впечатляющей, моя дорогая, — Анкильд снова превратился в того галантного ухажёра, кем всегда хотел казаться. И кем никогда не был по-настоящему.

— Ваше величество, я счастлива, что вы посетили меня. Позвольте выполнить все ваши желания.

И, не дав ему время опомниться, я скинула лёгкую сорочку и предстала перед жадным взором короля совершенной нагой.

— Я никак не привыкну к тому, что вы уже видели меня такой. Беззащитной, — обхватила себя руками и округлила спину.

Анкильду нравилось играть в соблазнителя, принуждающего невинную деву отдаться ему в самом непотребном для этого месте. Именно поэтому он не мог простить мне, что я пришла в его страну уже познавшей страсть другого мужчины.

— Тебе будет немного неприятно, — улыбался Анкильд и заставил меня встать на четвереньки к нему спиной.

Я понимала, что он задумал. Королю хотелось меня помучить и наказать за то, что в подобной ситуации на его глазах я извивалась от страсти, когда Эсмонд вошёл в меня через чёрный ход.

Анкильд плюнул на свои ладони и хорошенько смочил мою промежность, чтобы в следующий миг войти в меня по самое основание мужского органа.

— Ты такая тесная, — мычал он и двигался всё быстрее. — Наконец-то моя!

— Да, мой король,  — стонала я от лёгкой боли исключительно потому, что ему нравилось это слышать.

Не секрет, что Анкильд нередко представлял на моём месте другую. Не Пенелопу, родившую ему сыновей, ни кого-либо ещё, а именно её, Констанцию.

Когда она в очередной раз, допустив его до своего тела, отвергала в последний миг, прикрываясь стыдливостью, он приходил ко мне и сношал, повторяя её имя.

Я же с радостью думала о том, что скоро избавлюсь от них обоих. И начну с Констанции.

— Ты моя! — в очередной раз выдохнул Анкильд и вонзил ногти в мои ягодицы, излив семя, которое больше не прорастёт.

«Задержите короля сегодня ночью как можно дольше», — помнила я слова лорда Фармана и его взгляд.

И вылизывала мужской орган мужа так, как он любил. Гладил меня по спине, называя похотливой кошечкой.