Сало, которое она терпеть не могла, потому что это была не еда, а приманка, больше в нее не запихивали, противных мышей ловить не заставляли, и за то, что ловля идет не так быстро, как всем бы желалось, не чихвостили. Чудесная жизнь для нее наступила. Это было настоящее мышеловочье счастье! Честное слово.

2

Впрочем, одна мышеловка была, разумеется, не все время. Иногда попадали к ней в укромное поддиванное место всякие-разные вещи: крошечные автомобильчики, мелкие куклы, мячики, кубики… Но хозяева в них нуждались, искали, и вскорости всевозможными способами обязательно возвращали себе.

Иногда жуки-пауки мастей всяческих забредали. Лазили по мышеловке, топтались, шуточки непристойные отпускали… Но все это было отребье, шушера – низшая расса, и она никакого внимания на хамье это не обращала.

Как-то однажды днем под диван закатилась монетка – блестящая, звонкая. Чванливо сверкая в узком лучике солнца, бахвалилась замечательным своим социальным статусом, знакомствами, значимостью… Без умо́лку бренчала, бренчала, бренчала… У мышеловки все сочленения стали ныть от ее невыносимого пустословия. И когда наконец пустомелю шваброй из-под дивана выудили, мышеловка только что не прослезилась от радости.

Но в самые последние годы, забытая всеми, мышеловка уже и хамью мерзкому была рада. Теперь даже монетка-дура, наверное, никакой досады не вызвала бы. Все потому, что время под старым диваном стало течь просто невыносимо, просто безумно медленно.

3

Долго ли, коротко ли у мышеловки эта праздно-тоскливая жизнь продолжалось – никому не известно. А только однажды теперешние жильцы решили пришедшую в ветхость, продавленную, ни на что не пригодную мебель из комнаты выбросить, а взамен купить новую, современную – для глаза приятную и для тела удобную. Вот тогда мышеловка-то дедовская и обнаружилась.

Только она на свет божий из сумрака появилась, как обитатели дома хохотать стали как сумасшедшие, потому что – так много лет пролетело – никто из них никогда и в глаза мышеловки не видел, а только слышал да в книжках читал, что такие устройства бывают. Мышеловка-бедняга тоже никого из новых хозяев дома не узнавала. Давным-давно не было здесь уже тех, кто когда-то принес ее в дом, а потом долгие годы мышковать заставил.

В общем, вышвырнули бесполезную мышеловку вместе со старым диваном сначала на мусорку, а потом огромный оранжевый мусоровоз, опять-таки вместе с диваном и другим всяким хламом, ее, точно дрянь какую, на городской свалке вывалил.

Лежит мышеловка теперь среди гнили и мусора. Разрушают ее метели, туманы и ветры; и уже ни на что она, горемыка, теперь не пригодна. А еще через малое время превратится она под снегами и ливнями, морозом и зноем в нечто не распознаваемое, ни формы какой-либо, ни даже названия не имеющее.

А новые жители старого дома, вдосталь навеселившись, навсегда о ней позабыли. Да и к чему было помнить?!

1

Один человек, по фамилии Ложкин, купил себе лошадь. Достатки у него были невелики, и потому он купил себе не ахалтекинского скакуна, а простую деревенскую кобылу. Впрочем, он в этом не разбирался, а значит, и значения этому не придавал. Так что радости его это не мешало и ущербной ее, таким образом, не делало.

Еще утром этого дня он жутко нервничал. Сначала его сильно знобило, потом напал душераздирающий кашель, наконец прошиб холодный пот, и он вынужден был забраться под душ. Только перед самым уходом его, наконец, отпустило. Совершенно разбитый, Ложкин сел прямо на пол и так сидел, ни о чем не думая, минут двадцать, после чего, пожалуй, готов был одеться и отправиться в путь. Но что же надеть?! Почему-то оказалось, что это невероятно важно, как он будет одет. И тогда Ложкин оделся так, как одеваются на долгожданный и торжественный праздник.