В голосе Бэдфорда проклюнулось злорадство.

— А вы только и рады, — догадалась я.

— Всегда приятно заставить людей брата суетиться, — признался Рассел. — Два часа езды из столицы, потом обратно. Что может быть лучше прогулки на чистом воздухе… А я вам доложу: там не два человека, а целый отряд.

Ему и вправду доставляло удовольствие рассуждать, как гвардейцы брата «носились» за нами впустую, или не совсем впустую?

— Как вы думаете? — спросила я. — Эти люди могли слышать наш разговор с Алмуром? Доложат Кристоффу, что профессиональный модист признал мою обувь необычной для этого мира? А рисунки? Вы бы только видели, как Вильгельм загорелся, когда только взглянул на них.

Мужчина отрицательно покачал головой:

— Кроме меня, ваш разговор никто не слышал. Но и Алмур теперь ни за что не скажет о нем Кристоффу. Ваши туфли слишком ему интересны.

— Почему? Неужели все дело в разногласиях? — Я, конечно, многое понимала, но ведь все трое мужчин были взрослыми людьми, и, когда дело касалось серьезных вещей, могли бы поступиться обидами.

— Рье, — Бэдфорд по-доброму усмехнулся. — Ну какие обиды? Деньги, вот что важно. У Вильгельма было очень тяжелое детство, и все его «маленькие странности» не что иное, как последствия. Он очень дорожит своим местом при дворе, положением в обществе и боится всего этого лишиться. А посему копит «на черный день». Поверьте, за пять лет я узнал этого человека лучше, чем он сам себя. Поэтому, когда вы с ним договорились о деньгах, Алмур уже подсчитал прибыль и не даст даже самому Рэкшору вмешиваться в эту сделку. Уверен, подобие ваших туфелек под авторством Вильгельма скоро станет украшать ножки очередной фаворитки моего отца. Даже не сомневаюсь.

Я быстро прикинула варианты: нести «модный» прогресс в массы — дело тонкое. В том, что Алмур выдаст мои трусы за «свои», я даже не сомневалась, но вот то, что не станет свидетельствовать Рэкшору, что это я ему помогла с «дизайном», немного расстраивало.

— Но вы-то мне теперь верите? — спросила я ключевое. — Что я из другого мира?

— Верю, — кивнул Бэдфорд. — Можно сказать, специалист подтвердил. Кто я такой, чтобы спорить с профи?

Карета тем временем въехала на ставшую «родной» улицу, и я сразу поняла: что-то не так.

В нос ударил запах гари и дыма, вокруг бегали люди, из-за чего экипаж остановился.

— Что случилось? — крикнул вознице Бэдфорд.

— Похоже, впереди пожар, милорд, — отозвался кучер. — Дальше не проехать. Перекрыто.

— Не нравится мне все это, — Рассел мгновенно подобрался и открыл дверцу. — Выходите, рье, пройдем пешком.

Рьен бросил возничему пару монет, я же подхватила коробку с платьем и поспешила наружу.

Запах был едким, а толпа зевак густой, так что не пробиться. Я схватила Бэдфорда за руку, пока тот, словно таран, пробивал нам путь вперед.

— Пропустите, мы там живем, — расталкивал он людей, пока не добрался до оцепления полисмагов.

Те стояли живой стеной, не пропуская никого дальше. Но рьену хватило короткого «фирменного» взгляда, чтобы пройти. Я юркнула за ним, спеша вперед и едва успевая за длинными мужскими шагами, но уже через сотню метров Рассел остановился.

Окаменела и я.

На месте Лейкер-март 38 зиял знакомый полыхающий огнем провал. Совсем как тот, что мы видели несколько дней назад на окраине города…

История с Эрвин-гарден повторилась, за небольшим исключением.

Рьина Томпсон, живая и здоровая, рыдала у единственных оставшихся целыми дверей.