— Впервые слышу, — отозвался Алмур, опять потеряв ко мне интерес, но не его ленты.

Они с новой силой принялись на меня «нападать», особенно интенсивно пришлось отмахиваться от той, что решила меня придушить, измеряя обхват шеи.

— У меня к вам предложение, рье! — неожиданно произнес Вильгельм, подходя ближе. Из шелка вновь вылезла Шуша и прислушалась.

— Какое?

— Я согласен взять эти наброски в работу, что-то дополнить, что-то изменить. Ибо воровать идеи у коллег из родного дома — табу… — Он как-то невнятно откашлялся. — И за это не возьму с рьена Бэдфорда ни льина за наряды, которые для вас пошью.

Я хлопнула ресницами, со стороны, может быть, смотрелось мило и глупо, но… Ах, Алмур, хитрый ты крысеныш! Я же тоже не дура!

— Процент с реализации изделий мой, — решительно заявила я.

— Рье Анна… — укоризненно начал Алмур. — Ну какой процент, это ведь просто рисунок. Тут работы непочатый край, а материалы, а исполнение? И не факт, что будет спрос.

Я внимательно присмотрелась к модисту: нет ли возле его шевелюры пейсов и характерной шляпки.

— Мне много не надо. Двадцать процентов вполне устроит.

— Без ножа режете, — всхлипнул Вильгельм и принялся кукситься. — В самое сердечко! Шуша, эта рье верит лишь в силу презренных монет, а не великого творчества и полета мысли. Пятнадцать процентов! И вы рисуете мне что-нибудь еще, что делал тот сапожник и шила модистка.

И душа моя возликовала. Рисовать? Да сколько угодно, я ему и женские юбки нарисую выше колена, и джинсы. Устрою тут модную революцию!

— По рукам! — согласилась я, и Алмур радостно захлопал в ладоши, будто ребенок какой.

— Прекрасно! — воскликнул он. — Кажется, вы самая лучшая любовница Бэдфорда из всех, что у него были. Ну и тупые куры, я вам доложу!

Вильгельм вновь забегал по мастерской, принимаясь стаскивать к себе различные ткани, куски кожи, меха и сваливать их в кучу прямо на пол.

Столь небрежное отношение мне было неясным, да и подмерзать я начала.

— Я могу одеться? — напомнила о себе.

— Конечно нет, радость моя. — Алмур затормозил у одного из столов и, вытащив из ящика горсть пуговиц и ниточных катушек, просто кинул сверху на гору ткани. — Сейчас сделаю вам пару нарядов, и примерите.

Я не успела изумленно выгнуть бровь, как Алмур навис над всем этим разномастным барахлом коршуном и вперился в материалы взглядом.

Словно живая, масса из тканей, пуговиц, ниток начала двигаться. Невидимые ножницы на моих глазах отрезали ровные лоскуты и отбрасывали их в сторону как ненужные. Все шуршало, складывалось в причудливые формы и приобретало окончательный внешний вид.

— Первое готово! — вытирая испарину со лба, произнес Алмур. — Сейчас еще одно… И обувь!

ТА-ДАМ!

Я шокированно смотрела на два готовых наряда и грубоватые сапоги с меховой оторочкой, появившиеся буквально за десять минут на моих глазах.

Чертова магия! Никак не могу к ней привыкнуть.

Алмур подхватил первое платье из черной блестящей ткани, больше цветов в нем не было, единственным акцентом служила нить жемчуга, закрепленная на вороте.

— Примерьте, рье.

Я недоверчиво взяла наряд: мягкий, без единой пылинки и каким-то чудом даже выглаженный.

Стоит ли говорить, что село платье на меня как влитое.

— Невероятно! — выдохнула я, когда Алмур подвел меня к зеркалу.

— Именно за это мне платят деньги, — усмехнулся он, и крыса на его плече самодовольно махнула хвостиком, будто и она тоже принимала участие в пошиве. — Нужно позвать Рассела. Хочу видеть его лицо, когда я объявлю ценник.

Я недовольно свела брови.

— Вы же сказали, что не возьмете с него ни льина.