Важно не расширять рамки психической патологии, а эта угроза вполне реальна при нынешнем интересе к пограничной психиатрии, при активном проникновении психиатров в соматические больницы, при желании психиатров и, особенно, психотерапевтов указывать, как надо счастливо жить, как правильно организовывать общество, какие виды поведения человека «болезненные» (сексуальные предпочтения, другие поведенческие девиации, «естественные» или «болезненно-деструктивные» религии и т. д. и т. п.). Опасность представляют как упрощенная биологизация («психические болезни – болезни мозга», т. е. соматическо-неврологическая точка зрения), так и вульгарное социологизирование, когда всякое социально негативное явление, любое тягостное для субъекта переживание оцениваются как источник или проявление психической патологии. Изолированное рассмотрение духовного не входит в компетенцию клинической психиатрии. Не надо изгонять из психиатрии духовный мир личности, но предметом психиатрического анализа он может стать, только если в нем обнаруживается специфическое психопатологическое качество.

Часть душевных заболеваний имеет явно телесные, соматические, основы. Другая группа – психогенные заболевания – обусловлена человеческими отношениями, столкновениями, конфликтами, т. е. факторами внешнего круга. При значительной части психических заболеваний не обнаруживается явных внешних патогенных воздействий, соматических (органических) или психотравмирующих. Эти болезни развертываются как бы спонтанно, эндогенно, во втором круге. Психические болезни любой природы могут соматизироваться. В других случаях страдает духовный облик больного, патологически изменяются мировоззрение, увлечения, нравственные понятия, поведение. Но истинными, «первичными» психическими расстройствами являются только эндогенные заболевания, при появлении которых экзогенные и психогенные факторы играют не причинную, а только провокационную роль. При этом никто не сомневается, что с материалистической точки зрения в головном мозге возникает «микроорганическая» патология, но развивается она по совершенно другим механизмам (например, аутоиммунным), чем при экзогенном воздействии на мозг. Эндогенно-функциональный путь болезненного изменения психики оказывается самостоятельным, собственно психопатологическим направлением развертывания психической патологии. Ни врачи-интернисты, ни психологи, ни священники, ни философы не владеют клинико-феноменологическими и клинико-психопатологическими приемами для познания душевной патологии. И это подчеркивает ответственность психиатра.

Экзогенные и психогенные психические расстройства – «вторичные» по своему происхождению, они являются осложнениями органических поражений мозга или запредельных для конкретной личности социально-психологических переживаний. Органическая патология – область соматической медицины (по природе нарушений, по основным методам лечения и частично – по диагностике). Психогении – это в наибольшей мере патология духовная, обусловленная человеческими взаимоотношениями. «Душевный компонент» определяет здесь лишь степень ранимости и клиническую форму реагирования.

Диагностировать психическую болезнь – это значит определить, по каким закономерностям «функционирует» психика (душевные процессы), как изменяется личность. В этом смысле мышление психиатра правомерно определять как образное, когда сопоставляется психический облик пациента на разных этапах жизни и заболевания. Для сравнения (упрощенно, разумеется): мышление терапевта, по сути, патофизиологическое, невропатолога – пространственное, хирурга – инженерно-конструкторское, а акушера – механическое (биомеханическое).