Несколько раз чихаю, на ходу сбрасываю вымокшую одежду, забираюсь под душ и выкручиваю вентиль горячей воды, с визгом отскакивая. Поток ледяных струй окатывает с головой, дополняя проклятие.

— Совсем не знаю, что мне делать, — жалобно скулю вечером Горновой, укутавшись по уши в плед и поставив телефон на громкую связь. — Хоть уборщицей иди в ближайший хозяйственный.

— С твоим уровнем и количеством иностранных языков ты вполне можешь устроиться в приличную компанию переводчиком, — старательно повышает мою самооценку подруга. — Давай брошу клич по своим клиентам. Вдруг где-нибудь требуется специалист.

— Какая польза от моих знаний, если у меня нет диплома о нужном образование, — с натягом вздыхаю, вяло откидываясь на подушку. Пружины впиваются в бок, и я с отчаянием всхлипываю, понимая, что новую кровать мне долго не видать.

— Ничего, я поспрашиваю, — пышет оптимизмом Горнова. — За спрос денег не берут. А ты не кисни, Долли. Прорвёмся.

— Хотелось бы верить, — зевая, отвечаю ей. — Глаза закрываются. Соседи сегодня не бухают. Воспользуюсь тишиной.

Машка желает мне сладких снов, и на последнем слове я проваливаюсь, а среди ночи просыпаюсь от жара и одуряющей головной боли. Дождь не прошёл без последствий, а ослабший от стресса организм быстро свалился, задрав лапки.

Покупая всё необходимое, о лекарствах мы даже не подумали. Кое как доползя до кухни, наливаю себе воды и смачиваю полотенце, а вернувшись в кровать, тону в огненном кошмаре, не в состояние выбраться из него.

6. Глава 6

Не знаю, сколько я борюсь с вязкой топью, пытаясь удержаться на поверхности и не захлебнуться раскалённой лавой, обволакивающей тело. Кожа горит, кости ломит, внутренности скручивает в узел. Тошнота, то ли от голода, то ли от выпитой воды, ползает туда-сюда по пищеводу, прорываясь наружу.

Вроде, активизировалась за стеной алкашня. Орёт, стучит, кажется, орудует отбойником. От их шабаша раскалывается голова и вот-вот лопнет как перезревший арбуз, забытый на грядке. Крик приближается, почему-то Машкин, и к нему добавляется тряска, усиливающая муть.

— Настя, ну как так можно? — зудит над ухом. — На звонки не отвечаешь, дверь не открываешь. Пришлось взламывать. Овца безмозглая. Чего я себе только не напридумывала пока мастер ковырялся в замке.

— Отстань, — вяло отмахиваюсь от неё, делая жалкую попытку вывернуться и отползти. — Плохо мне.

— Да ты вся горишь, — вскрикивает Горнова, кладя прохладную ладонь на лоб, отчего мне на мгновение становится хорошо, и каждая молекула тянется к прохладе. — Скорую нужно вызвать.

— Нет, — удерживаю её руку и возвращаю обратно. — Просто дай таблетку. Волшебную. Чтобы голова и ломота прошли.

— Хорошо, — соглашается Машка. — До аптеки только добегу.

Она ещё несколько секунд обеспокоенно сканирует меня, не решаясь оставить в таком состояние, но всё же благоразумно встаёт и выходит из комнаты. Я же снова проваливаюсь в кипящий котёл, теряясь во времени.

— Давай, Настён, надо выпить, — тычет в мои губы чашку с шипучим напитком, отдающим химозным лимоном.

Делаю глоток, давлюсь от горечи, перемешанной со сладостью, и морщусь ощутив, как кислота разъедает пустой желудок.

— До дна, — ломает моё сопротивление Маша, упрямо вливая в меня отменную гадость. — Спи, а я пока похозяйничаю у тебя на подобие кухни.

Поворачиваюсь на бок, подтягиваю колени к груди, накрываюсь одеялом с головой и засыпаю, даже сквозь сон чувствуя, как отпускает ломота, включается нормальный терморегулятор и перестают стучать зубы. Будит меня тошнотворный запах варёной курицы, заползший, кажется, в каждую щель не только квартиры, но и моего тела.