— Прекращай лить слёзы и жалеть себя, — хлопает ладонями по бёдрам Машка, вылезая из-за стола. — Тебе нужно приготовиться и выспаться. Завтра на работу. Начинается новая жизнь, подруга. В первый же отпуск вытащу тебя на Лазурный Берег. Посмотришь, как надо отдыхать.

Горнова уезжает, а я со злостью бросаю договор в ящик, споласкиваюсь, гневно взбиваю подушку, как будто она виновата во всех бедах, и ложусь спать, с ужасом представляя свой рабочий день под командованием Чадова Юрия Алексеевича. И фамилия ему под стать. Убери первую букву и сразу видно, кому поклоняется этот тиран.

А утром всё, как специально, через одно место. Смеситель издаёт утробный звук, выплёвывая лишь остатки ржавчины, у любимого костюма обнаруживается на лацкане пятно, рвётся сразу две пары колготок, ломается маршрутка на полпути. Задыхаясь, я бегу по эскалатору, когда в сумке разрывается от звонка телефон.

— Время пять минут девятого! — рявкает динамик мужским голосом, и ко мне приходит узнавание. чАдов собственной персоной. — Почему ещё не на рабочем месте?!

— Маршрутка сломалась по дороге, — рвано выдавливаю из себя, сглатывая отсутствующую слюну. Сейчас бы попить холодной воды из холодильника, но о заходе в магазин можно забыть. — Пришлось добираться пешком. У нас транспорт ходит с большим перерывом.

— Где ты?! — прижимает меня к ребристой поверхности движущихся ступеней.

— Выхожу из метро, — блею, втянув голову в плечи. Вроде, начальник в паре километрах от меня, а разрушительные волны доходят и досюда.

— У тебя пятнадцать минут! — несётся предупреждение из трубки, и угрожающе в ухо дышит тишина.

Переулки и дворовые площадки я преодолеваю в темпе спринтера, позволив себе согнуться пополам только в лифте. Десять секунд передышки, пока кабина тащится на третий этаж и есть ещё надежда, что Юрий Алексеевич остыл и не плюётся огнём.

Надежда идёт трещинами, как только створки расходятся по сторонам. Меня встречает перекошенное лицо чАдова, и даже через чёрную растительность вокруг рта я вижу звериный оскал. Жуткую картину дополняют густые брови, встретившиеся в одной точке над переносицей, всклокоченные волосы, требующие либо стрижки, либо расчёски, помятый пиджак, будто хозяин спал прямо в нём.

Почему-то хочется упасть на колени и закричать, что не виноватая я, отвешивая поклоны и отбивая лоб. Да разве проймёшь обозлённого монстра слезами и ложным раскаянием? Смешно. Всего лишь опоздала, а чувствую себя, словно что-то украла.

— У нас видеоконференция в девять, — тихо рычит, но вибрация всё равно катится по стенам, пройдя насквозь меня. — Там куча документов на ознакомление.

Юрий Алексеевич прикрывает глаза, глубоко вдыхает, протяжно выдыхает и так повторяет несколько раз, прежде чем сомкнуть пальцы вокруг моего многострадального предплечья и потащить в свой кабинет. А я быстро-быстро переставляю ноги, бегу за ним и пытаюсь вспомнить плюсы, перечисленные вчера Машкой.

9. Глава 9

— Вот, — чАдов толкает меня в своё кресло и придвигает распечатанный талмуд сантиметра полтора толщиной. — Не знаю, как ты будешь крутиться, но через двадцать минут у меня должен быть перевод.

Устало потираю лицо, забыв о туши на ресницах, беру ручку и чистые листы, косясь на нависшего надо мной медведя. Как утёс, давящий своей монументальностью и раздражающий не знакомые ранее нервные точки. До бешенства. До скрипа в зубах.

— Будете стоять над душой? — на удивление прорезается голос, и совсем не блеющий. — Лучше приведите себя в презентабельный вид. Причешитесь, — обвожу пальцем контур своего лица, объясняя, что чесать надо всю растительность, а не только на макушке, — смените пиджак, а то он пожёванный как… — «из жопы» — добавляю про себя.