— Что именно он тебе рассказал?

Мама истерично рассмеялась:

— Да много чего! Представь, Пальма крутила перед твоим братом хвостом в то время, когда он встречался с ее лучшей подругой. Она провернула целую махинацию, чтобы их рассорить. И да, у нее такая стратегия — играть наивную овечку, которая не хочет никому плохого. Не ведись! Не пускай в тайны нашей семьи эту нечистоплотную дрянь.

Мне было неприятно слушать мать, но тем не менее возразить было нечего. Я ведь и правда знал Мию совсем недолго.

— Ладно, — буркнул я, отлепляясь от дерева. — Я тебя услышал.

***

Вернувшись в номер, я все крутил в голове разговор с матерью. Я не поверил ей, но чувствовал, что просто не могу рассказать Мии правду без маминого согласия. Тайна, в которую меня тянуло посвятить Пальму, была не моей, потому я не имел морального права делиться ею без спроса.

И еще кое-что меня останавливало от откровенного разговора с Мией. Она производила впечатление бесхитростности, но ведь и бесхитростные люди могут натворить дел. Вдруг Пальма почувствует, что обязана рассказать нашу тайну Матвею? Рисковать отцовским здоровьем выше моих сил. И как поступить, я тоже не знал. Играть в игры с девушкой, которая не сделала мне ничего плохого, совершенно не хотелось. Даже тошно становилось от мысли, что придется врать-врать-врать.

В конце концов, я решил заняться работой, чтобы дать голове отдохнуть от бесплодных раздумий. Я переговорил по Ватсап с заместителем и запросил у него отчеты по поставщикам. Зам почти сразу скинул их мне на почту, я раскрыл один и попытался прочесть. Ни черта не получилось! Перед глазами стояла Мия.

Сегодня она показалась мне удивительно милой. На ней опять было какое-то колхозное платьице, но оно ей шло. А еще у Мии снова были фиолетовые пальцы. Она сказала, что на сей раз это не из-за тутовника, а из-за свеклы. До моего прихода Пальма делала салат — селедку под шубой.

— Папа его очень любит, — пояснила Мия, когда мы это обсуждали.

— А почему вы не готовите в перчатках? — спросил я, и она так на меня посмотрела, будто я предложил что-то несусветное.

Посредине занятия Мия скинула босоножки и бродила по траве босиком. А ближе к концу урока она вообще устроила водные процедуры. На ее участке имелась такая широкая бочка с бортиком. В ней стояла вода. Мия уселась на бортик и перекинула ноги в бочку. Наверное, минут пятнадцать она сидела вот так, думала о чем-то своем и мотала ногами. Совершенно по-детски!

Впрочем, мне нравилось наблюдать за ней между делом. В ее небрежных манерах было что-то уютное, домашнее. Наверное, Матвея это и привлекло.

После того, как Пальма слезла с бочки, подол ее платья оказался мокрым, но она этого как будто даже не заметила.

А как она забавно смутилась, когда я в шутку потребовал поцелуй? Ей богу, ни в жизни бы не подумал, что она поведется.

Воспоминания о легком касании ее губ вызвали под кожей странное покалывание.

Хм… Какой я стал впечатлительный в двадцать восемь.