Эта фамилия, между прочим, Мегрэ о чем-то напоминала. Странно, но он мог поспорить, что воспоминание было какое-то неприятное, но у него и так хватало неприятностей, чтобы вспоминать о какой-то еще.

– Айвар здесь? – спросил он, войдя в кабинет инспекторов.

– Сегодня не появлялся.

– Болен?

– Он не звонил.

Жанвье вышел на работу, но у него было землистого цвета лицо и красный нос.

– Как дети?

– Конечно же, все гриппуют.

Пять минут спустя в дверь кабинета снова поскреблись, и Жозеф с таким видом, будто произносил нечто не совсем приличное, объявил о приходе посетителя:

– Месье Фюмаль.

Мегрэ, не взглянув на визитера, пробурчал:

– Садитесь.

Потом, подняв голову, обнаружил перед собой огромного рыхлого мужчину, который едва умещался в кресле. Фюмаль смотрел на него с хитрым видом, как будто ждал от комиссара определенной реакции.

– О чем идет речь? Мне сказали, что вы хотите поговорить со мной лично.

На пальто посетителя было всего лишь несколько капель, должно быть, он приехал на машине.

– Вы меня не узнаете?

– Нет.

– Ну подумайте.

– У меня нет времени.

– Фердинанд.

– Какой Фердинанд?

– Толстый Фердинанд… Бум-Бум!..

Внезапно Мегрэ вспомнил. Он оказался прав, когда за несколько минут до этого подумал, что речь идет о каком-то неприятном воспоминании. Ассоциация пришла издалека, от школы в его деревне, которая называлась Сен-Фиакр, в департаменте Алье, а учительницей в этой школе была мадемуазель Шенье.

В те времена отец Мегрэ был управляющим в замке Сен-Фиакр. А Фердинанд был сыном мясника из Катр-Ван, деревушки, которая находилась в двух километрах по соседству.

В классе всегда бывают такие парни, как этот, больше, чем остальные, с какой-то болезненной полнотой.

– Ну, теперь вспоминаете?

– Да.

– И что вы почувствовали, когда меня увидели? Ну, я-то знал, что вы стали фараоном, потому что видел вашу фотографию в газетах. А раньше мы вроде бы были на «ты».

– Не теперь, – обронил Мегрэ, выбивая свою трубку.

– Как вам угодно. Вы читали письмо министра?

– Нет.

– И вам ничего не говорили?

– Говорили.

– В общем, у нас обоих есть достаточный жизненный опыт. Но не одинаковый. Что касается меня, то мой отец был не управляющим, а простым деревенским мясником. Из лицея в Мулене меня выгнали после пятого класса[2].

Чувствовалось, что он настроен очень агрессивно, и не только по отношению к Мегрэ. Это был тот самый тип человека, который злобно и неприязненно относится ко всему: к людям, к небу…

– Ну так вот, Оскар сегодня сказал мне…

Оскар был министр внутренних дел.

– «Иди к Мегрэ, потому что именно с ним ты хочешь увидеться, и он будет в полном твоем распоряжении. Впрочем, я прослежу за этим».

Комиссар никак не прореагировал и продолжал смотреть на собеседника тяжелым взглядом.

– Я очень хорошо, очень хорошо помню вашего отца… – продолжал Фюмаль. – У него были рыжеватые усы, не так ли? Он был худым… У него была слабая грудь… Они с моим отцом, должно быть, провернули вместе немало делишек…

На этот раз Мегрэ было трудно сохранять хладнокровие, так как Фюмаль затронул чувствительное место в его душе, это было одно из самых тяжелых воспоминаний его детства.

Как многие деревенские мясники, отец Фюмаля, которого звали Луи, приторговывал скотом. Он даже арендовал луг, где откармливал скот, и понемногу расширял свою деятельность в районе.

У него была жена, мать Фердинанда, которую звали Красотка Фернанда, и судачили, что она никогда не носила трусиков и однажды даже цинично заявила: «Пока будешь их снимать, можно упустить случай».

Неужели в детских воспоминаниях каждого есть какое-то темное пятно?