В качестве управляющего Эварист Мегрэ должен был заниматься продажей скота, принадлежащего замку. Он долго отказывался иметь дело с Луи Фюмалем. Однако однажды решился. Фюмаль пришел в контору, достал свой потертый бумажник, как всегда набитый деньгами.

Мегрэ было тогда семь или восемь лет, и он не пошел в тот день в школу. Он болел не гриппом, как дети Жанвье, а свинкой. Его мать еще была жива. На кухне было тепло и сумрачно. По стеклам хлестал дождь.

В кухню ворвался отец с непокрытой головой, что противоречило его привычкам, с капельками влаги на усах. Он был очень возбужден.

– Этот негодяй Фюмаль!.. – воскликнул он возмущенно.

– Что он сделал?

– Я не сразу заметил… Когда он ушел, я положил деньги в сейф, потом позвонил по телефону и только тогда заметил, что он подсунул две купюры под пресс-папье.

О какой сумме шла речь? Мегрэ по прошествии стольких лет уже не мог вспомнить, но он очень хорошо помнил гнев отца, тот чувствовал себя оскорбленным…

– Я догоню его…

– Он поехал в двуколке?

– Да. На велосипеде я его догоню и…

Остальное вспоминалось как-то расплывчато. Однако с тех пор фамилию Фюмаля произносили в доме с особенной интонацией. Мужчины больше не здоровались. Произошло еще что-то, о чем у Мегрэ было и того меньше информации. Должно быть, Фюмаль попытался посеять сомнения у графа де Сен-Фиакр (то был еще старый граф) в отношении своего управляющего, и тот вынужден был оправдываться.

– Я вас слушаю.

– А вы после школы не слышали обо мне?

В голосе Фердинанда слышалась теперь глухая угроза.

– Нет.

– А вам знакомо название «Мясные ряды»?

– Понаслышке.

Это были мясные лавки, расположенные повсюду – одна находилась на бульваре Вольтера, недалеко от дома Мегрэ, – против которых мелкие торговцы выступали без всякого результата.

– Это я. А вы слышали об «Экономных рядах»?

Смутно. Еще одна сеть лавочек в рабочих кварталах и в пригороде.

– И это опять я, – заявил Фюмаль с вызовом во взгляде. – А вы знаете, сколько миллионов стоят эти два предприятия?

– Это меня не интересует.

– Я стою также за «Северными мясными рядами», администрация которого находится в Лилле, и за Ассоциацией мясников, чья контора на улице Рамбюто.

Мегрэ чуть было не сказал, глядя на жирного мужчину, сидящего в кресле: «Ну это же очень много мяса!»

Он сдержался, предчувствуя, что это дело будет еще более неприятным, чем исчезновение миссис Бритт. Он уже ненавидел Фюмаля, и не только из-за воспоминаний об отце – этот человек был слишком уверен в себе, той наглой уверенностью, которая оскорбительна для простых смертных. И в то же время под этой маской можно было угадать некоторое беспокойство и даже, может быть, нечто вроде паники.

– А вы не спрашиваете себя, зачем я пришел сюда?

– Нет.

Это еще один из способов злить людей: быть абсолютно спокойным, инертным. Во взгляде комиссара не было ни любопытства, ни интереса, и это начало выводить его собеседника из себя.

– А вы знаете, что у меня достаточно большое влияние, чтобы сместить чиновника, какое бы высокое положение он ни занимал?

– Ах так!

– Даже чиновника, который считает себя очень важным.

– Я слушаю вас, господин Фюмаль.

– Заметьте, что я пришел сюда как друг.

– Ну и что дальше?

– Вы сразу повели себя…

– Вежливо, месье Фюмаль.

– Предположим! Как вам будет угодно. Если я захотел поговорить именно с вами, так это потому, что подумал… Вследствие нашей старой дружбы…

Они никогда не дружили, никогда не играли вместе. Впрочем, Фердинанд Фюмаль не играл ни с кем и все перемены проводил в одиночку, забившись в угол.