Я видела, что Олав уже порядком устал. Его движения были слегка заторможены, рубашка на спине взмокла от пота, а меч с каждым разом поднимался все тяжелее. Бой скоро закончится, поняла я и, спрыгнув на землю, прошлась вдоль ограды, следя за тем, как один из воинов отца метает ножи в подвешенную на столбе мишень. Делал он это настолько ловко, что я застыла и невольно залюбовалась отточенными и резкими движениями северянина.

- Отец, - услышала я голос Олава и повернув голову посмотрела на брата. Олав перевел дыхание и опустил меч.

- Что скажешь? – спросил он, пристально глядя на Гуннара. - Сегодня я дрался лучше?

Отец стянул с себя пропитанную потом рубаху и посмотрел на сына.

- Лучше, - прозвучал сдержанный ответ. - Только все равно тебе пока не место среди воинов Коннора Кровавого. Ты еще слишком…

- Что слишком?! - Олав помрачнел и едва сдержался, чтобы не швырнуть свой меч под ноги отцу. Но тут брат заметил меня, и выражение его лица смягчилось. Я же стремглав подбежала к брату, повисла у него на шее, звонко поцеловав в разгоряченную после боя щеку. Гуннар кивнул мне и удалился с поля, оставив нас с братом и я успела мысленно порадоваться тому, что своим появлением предотвратила очередную неприятную ссору между отцом и сыном.

- Фу! Ты весь мокрый! – рассмеявшись, отпрянула от Олава, глядя ему в глаза и замечая ответную улыбку брата. - Пойдем, я полью тебе воды, - добавила и наморщила нос. - Ты плохо пахнешь! – я шутливо толкнула его в бок, но он только усмехнулся в ответ и пошел за мной к бочкам с водой, расставленным на солнце. Там Олав снял рубашку и, повесив ее на забор, подошел ко мне. Я уже стояла, ожидая его с ведром воды в руках, зачерпнутой из одной бочки. Брат склонился, подставляя свою спину и я, смеясь, окатила его водой.

- Еще! - попросил Олав.

Я поспешно зачерпнула из бочки и снова полила ему спину. Олав распрямился, встряхнув мокрыми волосами, отчего во все стороны полетели брызги. Я едва успела закрыть лицо руками и весело засмеялась.

- Так хорошо, - сказал брат и, щурясь, поднял глаза к небу. - Уже скоро лето. Воздух совсем теплый.

Я поставила на место ведро и повернулась у Олаву.

- Слушай, - начала я нерешительно, - а ты серьезно намереваешься уехать с Коннором? – спросила у Олава и невольно зажмурилась, ожидая вспышки гнева у брата. Он всегда злился, когда при нем заговаривали об этом вожде, в дружину которого он мечтал попасть, но куда так упорно отказывался отпускать его отец. Поэтому я удивилась, когда он спокойно ответил мне короткое – «да».

- А как же отец? – уже смелее поинтересовалась я.

- Если не отпустит – сбегу! - Олав упрямо тряхнул головой. Влажные волосы густым каскадом рассыпались по его обнаженной спине. - Они скоро приедут к нам, - продолжил он, - не далее, как на этой неделе. Я знаю, что отец собирается выделить Коннору часть своих людей. Не зря же он их сейчас так усиленно натаскивает. Чем я хуже? Я с пяти лет обучаюсь искусству боя на мечах. Я лучше, чем многие из его людей, и он это знает, но упорно отказывает мне.

Я положила руку на грудь брату, туда, где с силой билось молодое, полное жизни, сердце. Каждый его стук отдавался в моем собственном, словно единый удар, сливаясь в одно целое. Я понимала Олава как никто другой. Понимала его стремление чего-то добиться самому. Он не хотел судьбы, уготованной его родителем. Тяжело быть торговцем, когда душа рвется в полет. Но я также понимала и нашего отца. Он боялся за Олава, боялся потерять его. Ведь он был его единственным сыном. У многих северян в семьях было несколько детей. У нашего отца были только я и Олав.