В этот момент я заставила себя забыть о своем обещании, данном другому мужчине. Я уже была влюблена. Впервые за свою жизнь.

«Трор не вернется, - повторила про себя слова отца и почти поверила в них. - Боги не позволят ему!».

В тот день я мечтала о его смерти.

************

- Трор!

Голос Коннора Кровавого был спокоен, но едва взглянув на своего короля, молодой северянин понял: им надо поговорить. Коннору не терпится дать еще один жизненный урок своему лучшему воину.

- Да, - только и ответил он, взглянув на предводителя.

В тот вечер корабли причалили к берегу и теперь вокруг горели костры, а дружинники отдыхали и готовили оружие. Рассевшись на шкурах прямо на песке, многие точили свои клинки, кто-то пел песни, вызывая в себе воинственный дух, а еще часть просто спали после долгого путешествия, которое скоро обещало закончиться.

- Подойти. Есть разговор,- произнес Коннор и, развернувшись, направился прочь от лагеря туда, где темнота, окутав берег, шелестела тихими волнами и трещала сухим рогозом. Король шел, не оглядываясь, и Трор, смирив сердце, последовал за ним, уже понимая, о чем пойдет речь.

Северный король желал поговорить наедине и Трор прекрасно понимал это. Уединение позволит мужчинам разговаривать откровенно, чем молодой воин был только рад.

Они ушли далеко от лагеря и остановились там, где берег заканчивался высоким обрывом, на вершине которого купали в звездном небе свои макушки кряжистые дубы. Трор остановился и закрыл глаза. Вокруг него сразу ожили звуки. Те, которые не слышал Коннор.

Шорохи, птичьи крики вдали, шаги оленя, где-то на опушке, рыба, плеснувшая в далеком пруду.

- Что это было там, в деревне, - спросил король и Трор, открыв глаза, посмотрел на своего вождя.

- Бессмысленная резня? – ответил вопросом молодой воин.

- Ты посмел поставить мой приказ, мои слова, под сомнение, - тихо, но яростно, сказал Коннор. – При моих людях!

Трор вздохнул.

- Разве у меня было время, чтобы отвести тебя в сторону и поговорить?

Коннор Кровавый сложил руки на груди.

- Эти крестьяне – никто. Рабы, слуги. Если они сами не в состоянии спасти свои шкуры, то обречены на смерть. Не мы, так кто-то другой.

Трор усмехнулся и посмотрел на воду, отвернувшись от Коннора. Молодой северянин не заметил, как сверкнули глаза его короля и сколько в этот миг было злобы в перекошенном лице Кровавого предводителя.

- Когда-то вот такие слабые крестьяне убили моего отца!

- Твой отец был сильный вождь! Его имя воспевают скальды. – Коннор подошел к Трору и встал рядом. – Когда-то я думал, что ты станешь еще сильнее, чем Ульф! Что превзойдешь его! Но ты выказываешь жалость, а жалость – первый шаг к слабости!

Трор обернулся и взглянул в глаза своего короля.

- Мой отец всегда служил тебе верой и правдой, как и я. Но ты прав. Я другой. И вовсе не жалость ведет меня. Я стараюсь думать наперед. Я хочу быть лучшим вождем, чем был мой отец. И я всегда буду думать и решать сам.

Коннор смерил взглядом сильную фигуру своего лучшего воина. Затем уронил руки вдоль тела, отступил назад и сказал:

- Думай. Никто не против. Но никогда, слышишь, никогда не смей ставить мои приказы под сомнение при моих людях, иначе я забуду о том, как хорошо относился к тебе все эти годы.

Трор и глазом не моргнул и взгляд не опустил, выдержав напор короля.

- Ты знаешь, каким справедливым я могу быть, - добавил Кровавый. – И как умею карать.

Они еще некоторое время стояли, глядя друг на друга, затем северный король положил руку на плечо своего лучшего воина, с силой сжал плечо и, отпустив, развернулся и пошел прочь бросив: