Достала домашнее платье, переоделась и прислушалась, не уснул ли? Повесила свою одежду рядом с формой Николаса, провела ладонью по рукаву его пиджака и захлопнула шкаф.

Пусть смущается, зато будет под присмотром!

– Никки? – громко постучала в приоткрытую дверь.

– Не бойся, я не сплю. – Он, кажется, зевнул, и я вошла, не дожидаясь разрешения.

– Я не буду смотреть! – с порога заявила я и повернулась лицом к двери.

Николас негромко рассмеялся.

– Договорились. Так и будешь стоять?

Я повернулась вполоборота, улыбнулась, поймав его взгляд.

– Нет, пожалуй, присяду, – опустилась на пол, вытянула ноги, плечом прислонилась к закрытой двери. – Расскажи мне об академии. Ты учишься с Ральфом?

– Учусь, – подтвердил Никки, потянулся за стоящим на краю ванны флакончиком. Вода ударилась о бортик, а я улыбнулась, заметив и все еще не сошедший с его плеч летний загар, и полоску светлой кожи под мышкой. Николас повертел в руках жидкое мыло, отвинтил крышку, принюхался и закрыл глаза.

– Никки, ты спишь! – обличительно заявила я.

Он поставил флакончик на место.

– А ты смотришь! – со смешком обвинил меня он. – Но я понял, полежать в ванне ты мне сегодня не дашь. Хорошо, Ани, я выхожу.

– Не смотрю, – соврала я и закрыла глаза руками, откровенно подглядывая в щелочку между раскрытыми пальцами.

Никки повернул ко мне голову. Горячая вода пошла ему на пользу, крупные капли ее блестели на его плечах и тонкими струйками утекали вниз. Он порозовел, на щеках выступил румянец.

– Не сиди на полу, он холодный, – улыбнулся мне Никки и вытащил заглушку из ванны.

Вода с шумом устремилась по трубам. Я, кряхтя, поднялась на ноги и с удивлением поймала себя на мысли, что не хочу никуда от него уходить. Дожили.

Вышла и плотно закрыла за собой дверь. Потерла виски. Почему я привела Никки к себе? Гораздо правильнее было бы сразу устроить его в спальне Элизабет. Из ванной донесся глухой звук удара, а затем и злое шипение. Ударился? Упал? С трудом удержалась, чтобы снова к нему не ворваться.

– Я в порядке! – словно услышав мои мысли, громко сказал Никки, дернул за ручку и открыл дверь. Хмуро на меня посмотрел, а я закрыла ладонями рот, чтобы не расхохотаться. Только это не помогло, слишком мне было смешно, и вскоре я уже держалась за живот, хохоча как ненормальная.

Мой любимый шелковый желтый халат смотрелся на нем совершенно умилительно.

– О боже, он, кажется, сейчас на тебе треснет. – Я вытерла выступившие на глазах слезы. – А ножки? Никки, какие у тебя, оказывается, красивые ножки!

– Очень смешно, – буркнул он.

– Нет, ты не котенок. Ты – цыпленок, – простонала я, а потом заметила завязанный бантом пояс, концы которого он теребил в руках. – Бантик, – всхлипнула от смеха. – Цыпленок в подарочной упаковке!

Николас сощурился, темные глаза его ярко сверкнули.

– Прости. – Я замахала на него руками. – Ты такой милашка, как не поддразнить?

Никки выгнул бровь, и я пояснила, глядя в его удивительно серьезное для ситуации лицо:

–Подростковый возраст, ранимость и все такое… – Нет, это невыносимо. Снова я всхлипывала от смеха.

Никки улыбнулся, мотнул головой, резко дернул шелковый пояс и сбросил халат на пол. Я мгновенно перестала смеяться. Ребенок? Подросток? Черта с два! Первозданная мужская красота.

Дошутилась. Сглотнула, чувствуя, как краска заливает мое лицо и шею, как огнем загораются кончики ушей. Никки расправил плечи, прямо посмотрел мне в глаза.

– Так лучше?

Я растерянно кивнула, схватилась за ворот своего платья, не зная, куда деть глаза, и все равно продолжала на него смотреть. Николас сделал несколько шагов к кровати, и теперь я видела его со спины. Нет, он совсем не стеснялся. Ему нечего было стесняться. Золотое сечение, наверное, рисовали с него.