– Черт возьми, Фостер, я понял! – воскликнул брат, почему-то обращаясь к младшему Холду по чужой фамилии. – Там все-таки был газ! – Ральф повернулся к нам, нахмурился, увидев, что мы держимся за руки, и вопросительно уставился на Никки.

Я тоже перевела взгляд на Николаса, он чуть сжал мои пальцы, широко улыбнулся и ответил:

– Упс…

У брата вытянулось лицо, и я хохотнула – таким растерянным и одновременно смешным я не видела его с самого детства. Никки тихо засмеялся рядом. Ральф обиженно свел брови, а потом и сам расхохотался.

Черный дым шел до самых облаков, ярко полыхал огонь. Пожарные машины съезжались к горящему зданию, в носу стоял запах гари.

Но как же нам было смешно!

Николас опомнился первым, посмотрел на наручные часы, и мы с Ральфом тоже, как по команде, перестали смеяться.

– Почти девять, – заметил Никки, а на меня обрушилась отнюдь не смешная реальность.

Рухнувшая на колени Ольга, кровь на ее руках. Крики, боль, страх. Стук людских сердец, который так легко остановить одним лишь усилием воли. И ласковая тьма, готовая уничтожить любого, посмевшего неосторожно обидеть меня.

Только в чем была вина Ольги? Обезумевшая, растоптанная девочка! И что с ней сделала я?

Снова я начала задыхаться, снова видела серый мир. Снова боль тисками сжимала виски. Что я наделала?! Господи, неужели я действительно убила ее? А остальные, все те, кого я встречала на своем пути? Они… тоже мертвы?!

Надо узнать, надо помочь!

Как помочь, Алиана? Добить?! Единственное, что я должна сделать, это держаться как можно дальше от людей!

Меня затрясло, я сощурилась, взглянула на Ральфа сквозь красную пелену. И не только мне нельзя быть рядом с людьми! Тьма льнула к брату, опутывала его тело и вместо крови текла по венам внутри.

Не прихоть стала причиной запретов Александра. Хранители проклятого леса и сами были прокляты.

Гулко стучало мое сердце, в нескольких кварталах разгорался пожар, а я видела красные листья под своими ногами, пышные кроны осенних кленов и сияющий белый камень – только шагни.

Мое место в Эдинбурге. Я ведь знала это с самого детства. Чудовищам – место в страшном лесу.

– Тебе нельзя не вернуться, Ральф. Ты ведь и сам это понимаешь, – говорил брату Никки. – Девять!

Да, Никки, нам нельзя не вернуться. Я взглянула на свою ладонь в его руке. Надо же, какой маленькой она стала казаться сейчас.

– Увидимся во дворце! – быстро поцеловал меня брат, накинул капюшон и побежал в сторону набережной.

Во дворце? Почему во дворце?

На рукаве его была нашивка. Патруль, военная академия, второй курс.

Академия. Курсанты, а он ведь такой вспыльчивый!

– Подожди! – хрипло крикнула я, но он не услышал.

Кинулась за ним, Никки не отпустил, сильнее сжал мою ладонь, заставляя остаться на месте. Я недоуменно повернулась к нему.

– Пусть идет, – равнодушно сказал Холд-младший.

Снова пошел моросящий дождь, или он и не прекращался?

Электрический свет по-прежнему заменяло зарево пожара – такой огонь быстро не укротить. Где-то рядом громко и нервно переговаривались люди, свистели шины проезжающих мимо машин. А я смотрела на Никки и почти не удивлялась точно такой же, как у брата, нашивке на сером плаще.

В военную академию принимали с восемнадцати. Мне и в голову не пришло связать «странноватого» малолетку из письма Ральфа и Никки. Глупо, разве мог маршал оставить Бонка без присмотра? Кто бы ему отказал? Тьма ворчливо заклубилась рядом, она давно была готова бить.

Подавила злость. За мной ведь действительно нужно было следить!

Никки вдруг пошатнулся, выпустил мою ладонь из ослабевших рук. Я испуганно отпрянула. Господи, я и его... убиваю?