– Нелегко, – спокойно признала я, – но это мой выбор. И помощь мне не нужна.

– Не торопись, ведьма, – вкрадчиво сказал маг. – Возможно, есть способ снять проклятье.

– Ха-ха-ха, – я подхватила посуду и отправила её прямо в мойку. – Может, ты древний архимаг? Или хотя бы знаешь одного? Нет?

– Нет, – он покачал головой. – Я тёмный исповедник.

– И снова: ха-ха-ха, – я ткнула пальцем в губку, и та начала мыть посуду.

Простенькое бытовое заклинание, на которое почти не тратилась сила.

Тёмные исповедники – не маги, а ведьмаки (и неизвестно, кто хуже). Их дело – исповедовать нежить, отправляя в небытие разных некротварей, а сила – сродни нашей, и вот почему… Вот почему не скрипели заговорённые ступеньки, не сработали иллюзия и защитный круг!

– Вижу, кто-то сложил всё-таки два и два, – вкрадчиво раздалось из-за спины.

Когда это он успел встать и…

– Сядь за стол, – нервно сказала я, выставляя щит. – Ну!

– Началось, – насмешливо бросил он, но отошёл.

За стол не сел, но и на том спасибо. Как я могла сразу не понять, кто явился на порог? В избу пригласила, усадила за стол и даже разделила хлеб! И надо бы хуже, но некуда. Или есть?

– Успокойся, Дайна, – глядя на меня в упор, приказал ведьмак. – Не враг я и зла не желаю.

Добра тоже не желаешь, и выставить я тебя теперь, не выслушав, не могу – недаром ритуальные фразы в ведьминой избе говорятся.

Губка в этот момент выползла из мойки и двинулась драить стену: посуду перемыла, а заклятье всё ещё работало. Пришлось снимать трудолюбивую утварь и вытирать пенные разводы. Это простое действие помогло взять себя в руки.

– Добром не уйдёшь? – вздохнула я. – Так говори, что от меня нужно.

– Артефакт, из-за которого ты оказалась здесь, пропал, – не спуская с меня взгляда, объявил ведьмак.

– А мне что с того? Пусть ищут, кому положено, – пожала я плечами чуть ли не с облегчением.

В душе уже не шевелились ни боль, ни обида, ни разочарование – ни-че-го.

– Молодец, хорошо держишься, – похвалил он без иронии. – Мне как раз положено, потому как некроэнергии накопилось многовато. И аккурат после того, как посох архимага из Заволжского кургана где-то, по словам смотрителя академического музея, потерялся.

– Думаешь, я его в погребе прячу? Или в тайнике под половицей? – буркнула я.

– Не прячешь, но проверить стоило.

– Проверил? Так проваливай, – даже ведьмаку не стоит злить ведьму до белых кругов перед глазами.

– Давай вернёмся к тому, с чего начали. Я помогу тебе, а ты мне. Обещаю, что разберусь с проклятьем, если ты поможешь найти пропавший артефакт.

– Мне и так неплохо, – покачала я головой.

Врала, конечно, но тут я по крайней мере легко справляюсь с искушениями, а старый заповедный лес глушит большую часть проклятья. Прежняя ведьма тоже помогла, постаралась заговорить всё что можно. В избе меня, например, вообще ничего не берёт.

– А как же культура? Как же твой обожаемый дом камерной музыки? Как же театры, музеи, выставки, которые ты так любила?

– Любила-любила – и разлюбила, – отрезала я.

В конце концов, тут природа – лучше любых картин, вместо музыки – живые птичьи концерты, а в деревне порой такие страсти, что никакого театра не надо.

– Как насчёт дружка сердешного, Владислава Строгачёва? Говорят, жениться собрался на твоей знакомой Ольге Володарской.

И тут он промахнулся: всё отболело, ещё в самый первый год в Вахлуевке. А Оленьке Влад всегда нравился.

– Рада за них обоих, – улыбка, правда, всё равно вышла кривоватой.

– Да что с тобой не так? – удивился ведьмак. – С виду – обычная ведьма, неужто проклятье так повлияло?